Крякнув, тварь в жутком «бараньем» шлеме отбила стрелу на подлете, однако Ахилий этого ожидал. Выстрелил он лишь затем, чтоб враг ненадолго отвлекся. Лук упал наземь, а охотник, обнажив длинный нож, прыгнул к морлу в тот самый миг, как тот с жутким чмокающим звуком наконец-то выдернул из глазницы стрелу, поразившую цель.
Остро отточенный, направляемый рукой опытного бойца, нож вмиг отсек латнику голову.
Пинком отшвырнув прочь корчащееся в судорогах, но все-таки потянувшееся к его ноге тело морлу, Ахилий подхватил голову, взвесил ее на ладони и зашвырнул далеко в чащу джунглей. Оглянувшись только затем, чтоб подобрать брошенный лук, охотник помчался дальше, мимо обезглавленного туловища, тщетно пытавшегося подняться. Нечестивая магия, сообщающая ему подобие жизни, долго не продержится – рассеется куда раньше, чем морлу успеет отыскать в зарослях голову и спастись. На бегу Ахилию сделалось интересно, не выйдет ли точно так же и с ним, если кто-либо обезглавит его самого. Возможно, если беда, так ли иначе, минует и надобность в его сомнительной помощи остальным отпадет, он сам это на себе и проверит. В конце концов, что ему еще остается? И жизнь, и любовь потеряны безвозвратно…
Охотник поморщился. Что-то слишком уж сентиментален он для мертвеца, поднятого из могилы. Главное – сделать дело, а после вновь умереть. Все остальное вполне можно предоставить Ульдиссиану, Мендельну… и, если на то еще остается надежда, Серентии.
Если Серентия еще остается в живых.
Появление морлу предупреждало о том, что визг женщины встревожил тех, кого он искал. Сунув за пояс нож, Ахилий наложил на тетиву новую стрелу.
К этому времени из арки ворот не без опаски выступили четверо. Трое из них оказались стражами, а четвертый – жрецом, по положению в секте, пожалуй, из средних. Стражи смотрели в разные стороны, очевидно, проверяя, нет ли поблизости врагов.
Жрец в ризах, указывающих на принадлежность к ордену Балы, устремил взгляд туда, где притаился Ахилий.
Охотник спустил тетиву. Укрытая тьмою, стрела должна была сразить человека в длинных одеждах на месте. Однако жрец вскинул кверху ладонь, и…
Стрела Ахилия взорвалась на лету.
Но чего-то подобного лучник ждал и к этаким неожиданностям был готов. Едва выпустив во врага первую стрелу, он отправил за нею вторую. Как Ахилий и подозревал, жрец оказался проворен… но не настолько. Под ударом второй стрелы, глубоко вошедшей в украшенную символом секты грудь, добыча рухнула навзничь.
Стражи вмиг повернулись к Ахилию. Один что-то крикнул, и из ворот выступили еще двое.
Ахилий быстро, одну за другой, пустил в них еще три стрелы. Одна отскочила, отраженная нагрудной пластиной кирасы, вторая вонзилась стражу в плечо, третья же прошила навылет горло намеченной жертвы.
Двое уцелевших поспешили отступить к товарищам под сень ворот. Похоже, никто из них не сомневался, что атакующих куда больше одного, как Ахилий и планировал. Отступив, охотник целиком, в манере, сделавшейся доступной ему лишь после смерти, слился с сумраком.
Других морлу поблизости не оказалось, и это могло означать, что остальные заняты царящим за стенами хаосом. Если так, шансы на успешное завершение возложенной на себя особой задачи, очень даже неплохи. Теперь Ахилию оставалось лишь продолжать атаку на тех, кто стремился под шумок улизнуть из Хашира.
Но в этот миг охотник почуял в джунглях кого-то еще, не менее жуткого, чем он сам.
Земля под ногами вспучилась, будто огромный, готовый лопнуть гнойник, вокруг взвились вверх длинные, толстые плети, поначалу принятые охотником за обнаженные корни ближайших деревьев. Лишь после того, как первая обвила его голень, Ахилий и понял, что это за «плети».
То были щупальца… щупальца некоей устрашающей твари громадной величины, рвущейся наружу из-под мягкой земли.
Твари, рожденной на свет вовсе не Санктуарием.
Второе из щупалец захлестнуло «лучную» руку, и Ахилий обругал себя: забыл-де, дурень, кто таковы истинные покровители Церкви Трех! Подстреленный им жрец служил Баалу, Владыке Разрушения, а лучник по простоте своей и не подумал, что тот вполне мог призвать на подмогу еще кого-либо из слуг Великого Воплощения Зла, причем вовсе не человека.
Впрочем, пришел ли сей обитатель Преисподней на зов погибшего жреца, или явился сам по себе – дело десятое. Куда важнее другое: освободиться, что, по всей видимости, было не простым делом. Щупальца чудища уже оплели обе ноги и руку, а Ахилий до сих пор ничего, кроме них, и не видел. Судить о размерах врага он мог лишь по содроганиям земли под ногами: земля тряслась вокруг так, словно тварь там, внизу, скрывалась просто-таки исполинская.
Попытка дотянуться до ножа стоила бы всякому живому человеку ужасной боли в суставах. Однако Ахилий, благодарение судьбе, от этаких суетных неудобств был избавлен, и посему без труда выхватил нож из-за пояса как раз в тот миг, когда еще одно щупальце метнулось к запястью. Извернувшись, охотник полоснул по щупальцу лезвием и с удовольствием отметил, что верный клинок безотказно рассек плоть чудовища.
Под землей басовито, гулко зарокотало. Джунгли вокруг затряслись, заходили ходуном, да так, что Ахилий, не удержи его вражьи щупальца, непременно свалился бы с ног.
– Больно, стало быть? – торжествующе проскрежетал он. – Стало быть… проняло?
В ответ еще одно щупальце, куда тоньше прежних, свистнув в воздухе, точно бич, захлестнуло, сдавило горло.
По счастью, в отличие от многих и многих, дышать Ахилию больше не требовалось. Воздух ему был не нужен даже для разговора: даром речи охотника наделяла та же самая сила, что подняла его из могилы. А посему, пускай и сковав Ахилия в движениях сильнее прежнего, «удавка» на шее вовсе не вывела лучника из строя, как вывела бы живое, дышащее существо.
Немедля воспользовавшись просчетом демонической твари к собственной выгоде, он полоснул ножом не только по щупальцу, сдавливавшему шею, но и по тому, что удерживало другую руку. Оба раза удар Ахилия оказался верен. Из ран заструилась черная слизь, вязкая, точно смола, и оба щупальца тут же разжались.
На остальные Ахилий времени даром тратить не стал. Одно из них слегка, мимоходом, надрезал поперек, но прежде чем ему удалось добиться чего-либо еще, оба щупальца поспешно втянулись под землю.
Утвердившись на ногах, охотник позволил себе улыбнуться. Пережить его – как говорится, посмеяться последним – не удалось еще ни одному зверю на свете. Такой победой мог похвалиться лишь архидемон Люцион, да и то торжество его оказалось недолгим.
Однако просто стоять на месте все же не стоило. Ахилий подхватил оброненный лук…
И вокруг снова зарокотало – следовало полагать, то был рев разъяренного поражением демона. Подземный толчок, поваливший большую часть ближайших деревьев, сбил с ног и Ахилия. На сей раз охотник выронил из рук не только лук, но и нож.
– Проклятье! – выдохнул он. – Проклятье…
