…а древко перехватил, стиснул в обеих руках Бул-Катос, вмиг очутившийся рядом. Очевидно, заметив, что рана стараниями Ульдиссиана вышла совсем неглубокой, великан вознамерился вогнать копье глубже.
– Я предостерегал! Если бы ты, юный, отказался от неразумной затеи!.. Я связан клятвой и должен остановить тебя!
Ульдиссиан тоже вцепился в древко копья близ наконечника. Вдоль древка к держащему копье врагу с треском скользнула молния. Окутанный коконом неодолимых сил, Бул-Катос испустил оглушительный рев.
Скрипнув зубами, Ульдиссиан оттолкнул копье прочь и, отшатнувшись назад, коснулся кровоточащей раны. Рана немедленно затянулась.
Бойцы замерли, глядя друг другу в глаза. Дышали они – и Ульдиссиан, и Бул-Катос, хрипло, с натугой.
– Добрая битва! – едва ли не дружелюбно воскликнул гигант. – Такой бой вдыхает в меня новую жизнь, напоминает о великих делах, в прежние времена выпадавших на мою долю день ото дня…
– Может, ты и находишь все это забавным, а вот мне не до смеха! – зарычал в ответ Ульдиссиан. – Мой друг погиб, брат неизвестно где, возлюбленная и те, кто доверился мне, возможно, уже мертвы, а я трачу впустую время на все это! – Внезапно он выпрямился, расправил плечи. – Что ж, Бул-Катос, продолжай свои игры, если угодно, а с меня хватит! Ладно, так уж и быть! Оставь все нечистые тайны этой горы при себе!
– Я не могу положиться на то, что ты не воротишься, юный, и, пусть сам же, по недомыслию, рассказал тебе о горе Арреат и кой о чем хранящемся в ее недрах, оставить в живых тебя не могу!
Великан свел вместе сжатые кулаки, но прежде чем успел предпринять задуманное, между бойцами возник некто высокого роста, в длинном плаще.
– Нет, старый буйвол, ты его не убьешь. Мало этого: я сам отведу его в подземелья горы Арреат.
– Ратма?! – вырвалось у Бул-Катоса, прежде чем Ульдиссиан успел раскрыть рот. Однако в следующий же миг, осознав смысл услышанного, великан угрожающе сдвинул грубо очерченные, точно из камня высеченные брови. – В недра горы? Может, я в одиночестве повредился умом и все это мне только чудится? Ведь ты ни за что на такое бы не согласился!
– Я не более призрачен, чем ты, Бул-Катос, – заверил его Ратма и в подтверждение своих слов ткнул великана в грудь пальцем, испачкав перчатку в земле да зеленых соках травы. – А может, и куда менее, – добавил он, сокрушенно покачав головой. – Я-то думал, ты переживешь даже меня…
– Быть может, и переживу, если вздумаешь настаивать на своем! Что за нужда вот этого… туда, в подземелья вести?
– Есть в том нужда. Мать воротилась.
Иных доводов Ратме не потребовалось. Бул-Катос, изменившись в лице, сплюнул на истоптанную землю, но не слюной – комком грязи. Тут Ульдиссиан сообразил, что Ратма насчет великана прав: да, теперь Бул-Катос стал куда больше походить на человека, однако первые впечатления Диомедова сына оказались верны. От прежнего Бул-Катоса остался разве что дух; живую же, настоящую плоть давным-давно заменили земля и камень, служившие ему основой.
Все это верней любых слов говорило о том, сколь он древен, сколь долгие годы стоит здесь, в карауле у таинственной горной вершины.
– Лилит… – В устах Бул-Катоса ее имя прозвучало, точно слова человека, узнавшего, что вместе с другими выпил смертельный яд. – Убийство моих родителей до сих пор на ее совести! А ведь они, Ратма, ни за что не позволили бы Инарию истребить нас, как она предупреждала! Я в этом твердо уверен…
– А вот я – нет… но это все тут ни при чем. Мать моя спасала нас только затем, чтоб сделать собственными слугами, а эта участь, поверь, хуже смерти. Что до отца… во имя собственной святости он способен на вещи столь же ужасные…
Это утихомирило воинственного великана окончательно.
– Твоя правда, уж мне ли не знать…
– А если так, выходит, ты понимаешь, отчего Ульдиссиану нужно раскрыть секреты горы Арреат.
– Да, дело ясное, – кивнул Бул-Катос. – И никто другой вас не остановит… если, конечно, они еще на посту. Я дам знать всем, кто услышит меня, чтоб тебе с ним войти не препятствовали…
Взмахнув полами плаща, Ратма повернулся к Ульдиссиану.
– Что ж, сын Диомеда, тебе хотелось взглянуть, что там, в недрах горы. Идем же, я покажу.
Однако Ульдиссиана куда больше заботило нечто иное.
– Где мой брат? Где Мендельн?
– С Траг’Улом. Сейчас иначе нельзя. События мчатся вперед много быстрее, чем я мог себе вообразить, и ему тоже надлежит приготовиться к тому, чтоб помочь нам в борьбе.
Голос Ратмы звучал ровно, бесстрастно, однако Ульдиссиан чувствовал: каждый нерв, каждая жилка его натянута, точно струна.
– С кем?
– С кем же еще, как не с нею, – со вздохом ответил один из первых нефалемов на свете. – С моей матерью, с Лилит. Я недооценил ее. Она вновь нашла выход…
– Какой? Что она еще натворила?
Взгляд Ратмы скользнул в сторону горы Арреат.
– Да уж известно, что: взяла в свои руки командование твоими эдиремами.
Прежде чем Ульдиссиан успел хоть что-то ответить… Бул-Катос и все остальное исчезли из виду, и они с Ратмой оказались совсем в другом месте.
Глава двенадцатая
Судьба брата тревожила Мендельна не на шутку. Он даже не представлял себе, куда исчез Ульдиссиан, а легендарный змей по имени Траг’Ул избавить его от тревог отнюдь не спешил.
– Он там, где ему надлежит быть, как и ты – там, где надлежит быть тебе, – всякий раз отвечал дракон на его расспросы.
Где сейчас сам Мендельн… этот вопрос волновал его почти так же, как и загадка местонахождения брата. Бескрайняя тьма владений Траг’Ула сменилась разоренными землями, полем некоей давней-давней кровавой битвы.
И земля, и небо здесь были беспросветно серы, ни единое дуновение ветра не касалось щеки. Толстый слой пыли покрывал нечто вроде древних построек. Разбросанные там и сям, вдали одна от другой, все они, тем не менее, казались во многом схожими. Одни почти не пострадали, от других уцелели лишь остовы, ну а меж ними… Судя по всему, когда-то эти края изобиловали высокими деревьями и прочей растительной жизнью, но все, что сохранилось с тех изобильных времен, давным-давно превратилось в камень. Все растения, большие и малые, погибли вместе с обращенным в развалины поселением.
И вместе с его обитателями. Мертвых Мендельн почуял немедля и понял: умерли все они очень, очень давно. В те дни на свете еще не было даже легендарного города Кеджана… однако мертвые все никак не могли обрести покой.
Мендельн ждал от Траг’Ула каких-либо объяснений, но небожитель хранил гробовое молчание. Наконец, так ни слова от него и не дождавшись, младший из сыновей Диомеда подошел к ближайшим развалинам и принялся очищать от пыли выступающий из стены угловой камень.
