Его появлению Сарон очень и очень обрадовался.
– Мастер Ульдиссиан! Мы уж пробовали, пробовали, но тех, кто, как ты говоришь, приближается, не чуем! Не мог ли Рашим ошибиться? Он ведь так далеко!
Размышлять над последним его замечанием у Ульдиссиана времени не было – тем более, после того, как предупреждение подтвердилось.
– Они идут, Сарон, идут, да еще как! Всем приготовиться! Среди них много морлу, а этих остановить куда трудней, чем мироблюстителей…
Тораджанин вмиг помрачнел.
– Да, мастер Ульдиссиан. Я знаю. Одна из этих тварей убила Томо.
Прежде не слышавший, что стряслось с двоюродным братом Сарона, Ульдиссиан в растерянности умолк, но вдруг почувствовал волну чудовищной злобы у самой границы лагеря.
– Гляди в оба, Сарон, они уже здесь!
Отправив предостережение остальным, Ульдиссиан занял место в первых рядах и широко развел руки в стороны, готовый повторить проделанное с первыми нападавшими.
Но прежде чем он успел что-либо предпринять, из зарослей донеслось хищное жужжание. С полдюжины человек в рядах эдиремов озадаченно подняли взгляды, а Ульдиссиану слишком, слишком поздно вспомнилось, что означает этот зловещий звук.
– Защиту крепче держите! – предостерег он.
Из темных джунглей вылетел рой темных пятен с хищную птицу величиной. Они-то и жужжали на лету, и чем ближе, тем громче, тем жутче.
Один из эдиремов пронзительно вскрикнул: пятно угодило ему в грудь. Изогнутый, остроконечный предмет глубоко вошел в тело. Следом за первым погибшим, будто пораженные молнией, упали еще двое. Коварное оружие, при помощи коего мироблюстители некогда пытались убить его исподтишка, Ульдиссиан узнал сразу. Окаймленные по краям острыми зубьями, клинки эти были устроены так, чтоб ранить как можно страшнее. Искромсанные тела павших сплошь залило кровью.
Конечно, прочие пущенные из зарослей клинки столкнулись с незримой преградой и отлетели прочь, не причинив никому никакого вреда. Однако Ульдиссиан сразу почувствовал, как испугало все это многих, стоявших вокруг. Лилит всеми средствами подтачивала их уверенность в себе, а стало быть, и их силы.
Едва зазубренные клинки взвились в воздух, Ульдиссиан почуял, как хлынули вперед атакующие. В последний момент, когда волна врагов приблизилась к эдиремам вплотную, скрывавшие их чары развеялись.
Увидев, кто перед ними, многие в первых рядах эдиремов в ужасе ахнули. Многие из сподвижников Ульдиссиана подались назад. Как ни старался он внушить им былую уверенность, перед лицом столь чудовищного противника это оказалось задачей отнюдь не из легких.
В передних рядах воинства Церкви Трех шли мироблюстители, но основную опасность представляли собой не они. Сие выпало на долю морлу, возникших впереди словно из ниоткуда, да в таком множестве, что Ульдиссиан с трудом верил собственным глазам. Он даже не мог бы сказать, что страшнее – их небывалая численность, или же потрясающая схожесть внешности и движений, будто все эти сотни неупокоенных тварей вылеплены по одному образцу. Всю эту нежить гнало вперед единственное побуждение… жажда обагрить оружие кровью жертв, многократно превосходившая кровожадность мироблюстителей.
Однако первыми ударили вовсе не они и не мироблюстители. Эта мрачная честь досталась жрецам. Почувствовав их чары, Ульдиссиан предостерег своих, но, даже предупрежденным, не всем из его людей хватило сил уберечься. Их воля – а стало быть, и защита – оказалась смята. Мироблюстители, очевидно, получившие знак от жрецов, немедля бросились на беззащитных. Впервые над полем битвы прозвучал лязг оружия.
На глазах у Ульдиссиана двое мироблюстителей прорвали строй эдиремов. По приказанию Диомедова сына оружие первого обратилось против хозяина, выпустив ему потроха. Второго Ульдиссиан через головы соратников отбросил назад, в зловещую толпу, из которой он появился. Пущенный, точно камень из катапульты, мироблюститель сбил с ног добрую дюжину атакующих.
Враги наседали на эдиремов со всех сторон, однако те, по большей части, держались. Морлу в бой еще не вступили, но ждать этого оставалось недолго. И все же Ульдиссиан ожидал от Лилит куда большего…
В тот самый миг, как он подумал об этом, земля слева вспучилась, брызнула вверх, раздавшись под натиском множества жутких щупалец, устремившихся во все стороны, хватая всякого, до кого дотягивались. Двое из схваченных погибли немедля, сдавленные с такой силой, что их тела едва не переломились напополам. Еще одного щупальце подняло ввысь и швырнуло о землю, да так, что кости хрустнули.
Выругавшись, Ульдиссиан поневоле оставил передний край обороны. Он понимал, что Лилит это на руку, но иного выхода не было. Как управиться с новым противником, сын Диомеда еще не знал, однако его силы давали надежду одолеть эту тварь, прежде чем та погубит кого-либо еще.
Не размениваясь на каждое щупальце по отдельности, Ульдиссиан устремил взгляд туда, откуда они поднимались. Должно быть, демон – а кто еще это мог быть? – прятался неглубоко, у самой поверхности. Размеров его, судя только по многочисленным щупальцам да их длине, сын Диомеда представить себе не мог, понимал лишь одно: огромен демон невообразимо.
Опять, опять Лилит оказалась хитрее! Каждый из ударов скрыла от него великолепно. Все эти усилия наверняка обошлись и ей, и жрецам недешево, но дело того вполне стоило. Одну атаку он заметил сам, о другой был предупрежден… и из-за них даже не подумал о нападении снизу.
В чем слабость демона, Ульдиссиан судить не мог и потому решил бить наверняка. Там, где щупальцам, по его разумению, следовало соединяться с телом, вспыхнуло буйное пламя. Огонь горел не только над землей, но и под ее поверхностью.
Атака не пропала даром. Плети щупалец беспорядочно задергались, заизвивались, расшвыряв пойманных во все стороны. Ульдиссиан тут же, насколько сумел, направил силу вширь, сотворив незримую сеть, подхватившую всех до единого. Тяжко дыша, разом взмокнув от пота, он бережно повлек эдиремов к земле.
В тот самый миг, как он почти справился с этим, что-то рвануло его в сторону, валя с ног. Несмотря на это, сеть Ульдиссиан удержал и чары развеял, лишь убедившись, что ни один из соратников при падении не пострадает.
Щупальце демона обвило его левую ногу, другое ухватило поперек туловища… а в голове раздался голос Лилит:
– Если ты, дорогой мой Ульдиссиан, больше не желаешь моих объятий, быть может, тебе придутся по нраву объятия Тоноса…
Сие замечание она завершила негромким грудным смешком. В ответ Ульдиссиан яростно выругался, но демонесса его уже не слушала. Чувствуя, что сжатая щупальцем голень вот-вот не выдержит, треснет, сын Диомеда сосредоточился на противнике. Тонос, похоже, действовал на уровне инстинктов, и хитроумием отнюдь не блистал, не в пример той же Лилит с братом, да и даже демону Гулагу. В схватку с Ульдиссианом вступил неразумный зверь, и это вселяло надежду перехитрить его.
Но прежде всего Ульдиссиану следовало освободиться. Следом за двумя первыми, к нему хищно потянулись еще несколько щупалец, и тут сын Диомеда заметил, что, по крайней мере, одно из них в недавнем прошлом лишилось суженного кончика. Да, менее опасным обрубок при этом не стал, однако Ульдиссиана сразу же осенила отчаянная идея. Потянувшись свободной рукой к висевшему у пояса ножу, он обнаружил, что нож обвит еще одним щупальцем, меньшим, но это его вовсе не остановило. Сила Ульдиссиановой мысли подхватила с земли клинок убитого мироблюстителя, подняла оружие высоко в воздух и с маху полоснула им по ближайшему щупальцу.
