– Бояться нас незачем: мы никому дурного не делаем, – вмешался Ульдиссиан, мягко отодвинув в сторонку Серентию. – Никому, кроме прислужников зла – то есть, Церкви Трех или Собора.
– Вот оно как? Ну, насчет Церкви Трех, пожалуй, поверю: слухи о тайных их ритуалах недавно достигли высочайших столичных властей, но о Пророке, несмотря на Тораджу и прочее, призывающем к миру с вами, я слова худого сказать не могу.
– Призывать-то он призывает, а между тем вдалбливает в людские умы лживые помыслы, толкает народ к попыткам нас истребить. Правоты своей, мастер Фахин, я доказать сейчас не смогу, но надеюсь, что ты дашь мне шанс изложить свое дело… ради всеобщего блага.
Грузный купец обвел широким жестом окрестности.
– Сам видишь, все мы в твоей воле. Что мне еще остается, кроме как слушать?
Ульдиссиан наморщил лоб. Осенившую его идею он ни с кем не обсуждал, однако сейчас она казалась самой многообещающей.
– Мне вовсе не это от тебя нужно. Вот что, мастер Фахин. Выслушаешь ли ты меня, если я приду к тебе и правителям Кеджана один? Согласятся ли они на такой уговор? Я сам, в одиночку, – тут он взмахом руки оборвал протесты Серентии, – приду в Кеджан, а там во всем обещаю следовать твоим указаниям. Я и только я. Дадут они… дашь ты мне тогда шанс рассказать им правду?
Купец слегка подался назад, откинулся на спинку сиденья. Никакого лукавства в его взгляде Ульдиссиан не замечал, однако не забывал, что перед ним – человек, живущий и кормящийся торговлей.
– Твои… люди… им придется остаться в двух днях пути от ворот, – объявил Фахин. – Подойдут в таком множестве хоть самую малость поближе, и в городе будут ждать неминуемого нападения. А она, – указал он на Кирову дочь, – если угодно, с тобой может пойти. Это вполне приемлемо.
– В столицу пойду только я.
– Не отпущу я тебя туда одного! – выпалила Серентия. – Я тоже…
Но Ульдиссиан отрицательно покачал головой.
– Серри, ты нужна здесь, для пригляду за остальными. Никто другой тут не годится. С Мендельном им уж точно будет не по себе.
– Так возьми с собою его! Он с радостью согласится, сам знаешь!
Над этим Ульдиссиан тоже уже поразмыслил.
– Маги могут его сверх меры перепугаться. Нет, ни Мендельном, ни еще кем-либо я не рискну. Со мной и без вас все будет в порядке… если мастер Фахин так говорит, – добавил он, бросив пристальный взгляд на купца.
– Да, Ульдиссиан, если ты въедешь в Кеджан со мной, так и будет.
С этими словами Фахин поднялся. Двигался он, при столь изрядном весе, на удивление проворно.
– Позволь-ка мне известить своих, что мы возвращаемся домой. Да и капитана Азтула малость успокоить не помешает.
Ульдиссиан низко поклонился купцу в знак благодарности.
– Спасибо тебе. И прости за то, что мы прервали твое путешествие.
– Ничего, ехал я больше по личным делам, чем по торговым. Или, по-твоему, я так беден, что у меня всего три повозки? Вот если бы двадцать или больше пришлось разворачивать – дело другое, а это пустяк…
Отмахнувшись от поданной руки, Фахин сошел на дорогу, но сразу же оглянулся назад.
– Ох… а что с моим бедным телохранителем?
Ульдиссиан развеял удерживавшие стражника узы. Ахнув, страж вмиг обмяк, опустился на пол и уставился на Ульдиссиана так, будто у того на плечах не одна, а разом две головы. «Скорее всего, – подумалось Диомедову сыну, – с тем же изумлением… а еще, спасибо Инарию, с ненавистью… будет взирать на меня большинство кеджани».
Капитан Азтул оказался человеком весьма неуступчивым, но в конце концов склонился перед волею нанимателя. На Ульдиссиана тоже обрушился шквал протестов со стороны соратников: его решение отправиться в столицу одному никому не пришлось по душе, однако сын Диомеда, подобно купцу, пресек все несогласие на корню.
Сговорились на том, что Фахин поедет в Кеджан во главе колонны, а Ульдиссиан будет следовать рядом с его повозкой верхом. На время поездки обратно купец предпочел сесть на козлы рядом с возницей. Ему явно не хотелось, чтоб его люди заподозрили, будто он напуган, и Ульдиссиан оценил это по достоинству. Однако капитан Азтул неизменно держался поблизости, начеку, ежеминутно ожидая от асценийца чего-либо, по его разумению, граничащего с угрозой.
Наконец мастер Фахин сообщил, что они примерно в двух днях пути от цели. Сарон и кое-кто из остальных нехотя подтвердили его правоту, хотя Ульдиссиан их о том совсем не просил. Познакомившись с торговцем совсем недавно, он успел проникнуться к этому человеку нешуточным уважением. Похоже, Диомедову сыну, наконец-то, улыбнулась удача: если Фахин представит его столичным властям, те вместо того, чтобы попросту отмахнуться, вправду могут к нему прислушаться.
– Совет кланов по природе своей капризен и непредсказуем, а значит, тебе стоит встретиться с принцем Эхмадом, – пояснял Ульдиссиану Фахин. – Юный принц стремится всячески укрепить свое положение, заручился поддержкой большинства торговых гильдий, и к сказанному им прислушиваются даже маги.
– А что там насчет вражды между кланами магов? Насколько она непримирима?
– Одно время, сынок, дня не проходило, чтобы на улицах не нашли мертвого тела в каком-нибудь жутком виде. Сейчас в городе тоже немало смертей, причины которых не постичь никому, кроме клановых магов: останки уж очень страшны. Да, поубавилось такого в последнее время, конечно, но только в смысле… представь себе уцелевших гиен из стаи, бьющейся за лакомый кусок. Приглядываются друг к дружке, ждут удобного случая вцепиться в горло врагу, а как дождутся – тут-то кровь снова и потечет.
Ульдиссиан призадумался. Может, на столь поглощенных распрями между собой заклинателей вовсе рассчитывать ни к чему?
– А если так, стоит ли надеяться на переговоры с советом?
– Если это необходимо для твоих устремлений, то да. Верно, каждый из членов совета с радостью вонзит нож в спину другого, однако обезопасить то, что ими создано, совет старается всеми силами. С принцем маги вынуждены считаться, так как его династия уходит корнями в прошлое куда дальше, чем их власть, но опасность для магии, на которую они едва ли не молятся – о, это даже самых непримиримых соперников заставит на время забыть о вражде.
– Но ведь Собору с Церковью они разрастись и ослабить свое влияние не помешали?
Фахин признал, что в этом Ульдиссиан прав, однако добавил:
– Обе секты вошли в силу с такой быстротой, что даже мне непонятно, как им это удалось. Вот потому маги опомниться и не успели, а когда поняли, что происходит, уже ничего предпринять не смогли. Однако на твой счет, – предостерег купец, высунувшись из повозки и едва не ткнув Ульдиссиана в грудь пальцем, – они подобной ошибки не допустят.
– Я их пока что в глаза не видал.
– Потому что так им угодно. Остерегайся их, Ульдиссиан, остерегайся, даже предлагая мир или союз. Твоя спина для них всегда будет открыта.
