Подумав об этом, старший из Диомедовых сыновей вспомнил слова Мендельна, будто он больше не властен над собственным даром, будто дар все чаще и чаще управляет его поступками. На миг Ульдиссиан всерьез призадумался, чем это может закончиться, но тут же рассмеялся над самим собой. Чего бояться? Ульдиссианов дар – часть его самого, а раз так, то и опасности для него – да и для любого из окружающих – представлять не может.
Мало-помалу в голове прояснилось. Вспомнив о Кетхуусе, Ульдиссиан поспешил к неподвижно лежащему магу.
Не успев коснуться груди чародея, сын Диомеда почувствовал, что Кетхуус жив. Темнокожий маг попросту пребывал в том же оцепенении, что и сам Ульдиссиан, когда только-только был схвачен водяным демоном.
Сам не понимая, что делает, однако нимало не сомневаясь в успехе, Ульдиссиан провел ладонью над телом мага, от сердца ко лбу, и пожелал Кетхуусу освобождения.
Маг ахнул, закашлялся, в остекленевших глазах его вспыхнул огонек разума.
– Асцениец, – пробормотал он. – Ульдиссиан… А что с этой… тварью? Мертва?
Только тут Ульдиссиану и сделалось ясно: о чем-либо, случившемся после его пленения, Кетхуус ни сном ни духом не ведает. Странное дело… ведь сам-то Ульдиссиан все это время оставался в сознании. Неужто его воля настолько сильнее?
– Мертвее мертвого. Я сварил ее заживо, и это ничуть не ужаснее участи, уготованной ею для нас.
– В этом-то я не сомневаюсь.
Приняв предложенную Ульдиссианом руку, Кетхуус неуверенно поднялся, раз-другой покачнулся и лишь после обрел равновесие, а по завершении сего нелегкого дела немедля сотворил свет.
– Пожалуй, без помощи со стороны мне бы на твоем месте пришлось куда хуже, – признался он.
– Желание жить кого угодно научит творить чудеса, – откликнулся Ульдиссиан, вглядываясь в темную воду.
– Да, но не такие же, – возразил Кетхуус. От прежней спеси его не осталось даже следа. – Теперь я вижу: все, что о тебе говорили, сущая правда, и то преуменьшенная. К тому же, ты вполне мог оставить меня гнить здесь, в подземельях, однако не бросил.
Переворот в убеждениях мага воодушевил Ульдиссиана сверх всякой меры. Если уж даже непрошибаемого Кетхууса оказалось вполне возможно переубедить, быть может, затея его не так безнадежна? Быть может, ему в самом деле удастся заручиться помощью кланов в противоборстве с Инарием… и, очевидно, с повелителем демонов?
«Кланы!»
Вспомнив о назначенной встрече, Ульдиссиан страдальчески сморщился.
– Кетхуус, долго мы здесь уже пробыли?
Причину его тревоги спутник понял немедля.
– Боюсь, изрядно. Не один час. Но не волнуйся, Ульдиссиан! Я тебя во всем поддержу! Я…
Внезапно осекшись, Кетхуус схватился за грудь. Ульдиссиан поспешил ему на помощь, но темнокожий маг лишь отмахнулся.
– Они… ищут меня… при помощи той самой частицы моего естества… залога, переданного совету! Так мы обычно разыскиваем пропавших правоохранителей: ведь наша служба нередко сопряжена с риском для жизни, – расправив плечи, пояснил он. – Теперь совету известно, где я. Должно быть, не дождавшись нас, они обратились к принцу Эхмаду и выяснили, что мы ушли от него вместе.
– Странно, что они раньше найти тебя не смогли.
На это замечание маг отозвался улыбкой ослепительной белизны, однако же крайне мрачной.
– Очевидно, чары демона этому воспрепятствовали.
Возможности продолжить разговор им не представилось: вокруг появился отнюдь не один – почти дюжина магов в одеждах с островерхими капюшонами. Среди новоприбывших Ульдиссиан смог узнать лишь сухопарого обладателя звучного баритона, Нурзани. Сверкнув глубоко запавшими глазами, тощий, точно скелет, чародей перевел взгляд с коллеги на Ульдиссиана.
– Кетхуус! – воскликнул он. – В сторону, живо!
– Нурзани? Что про…
Новоприбывшие подняли медальоны и посохи, целя в Ульдиссиана. Кетхуус протестующе вскинул ладонь, но Нурзани в нетерпении отмахнулся, и темнокожий чародей внезапно исчез, а миг спустя возник за его спиной.
– Бей! – скомандовал Нурзани.
Но прежде чем маги успели обрушить на ошеломленного Ульдиссиана все, что для него припасли, всеобщее внимание привлек громкий плеск. Из канала хлынула волна странных, изжелта-белых предметов самой разной формы и величины. Не успел кто-либо глазом моргнуть, как эти предметы окружили Диомедова сына стеной, заслонив его от заклинателей… а под сводами подземелья загремело гулкое эхо родного, знакомого голоса:
– Ульдиссиан! Ко мне!
Мендельн! Ничье появление не могло бы обрадовать Ульдиссиана сильнее, однако старший из братьев замешкался, изумленный проделкой младшего не меньше всех остальных.
Стена, выстроенная из костей, не только оградила Ульдиссиана от магов, но и тотчас же отразила все сотворенные ими чары. Кости оказались самыми разными – от явных объедков со столов горожан, попавших в сточные воды из верхнего мира, до костей тварей, питающихся отбросами, а заодно и друг дружкой. Нередко, весьма нередко встречались среди них и человеческие – мрачное напоминание о многолетней истории города, о крови, пролитой в стенах столицы на протяжении множества поколений.
Нечто подобное Мендельн предпринимал и прежде, но не в столь грандиозных масштабах. Под натиском враждебной волшбы жуткого вида стена замерцала, однако же выстояла.
Кетхуус что-то кричал Нурзани, призывая его остановиться, но худой, как скелет, маг явно не желал его слушать. Костлявая рука Нурзани скользнула в кошель у пояса.
Охватившая Ульдиссиана досада мигом сменилась яростью. Маги напали на него безо всякой к тому причины, а значит, сомнений быть не могло: совет замышлял предательство с самого начала.
Подхлестнутые возмущением, Ульдиссиановы силы напряглись, напружинились, стремясь на свободу, и поводов сдерживать их он более не находил.
Плечо его стиснули чьи-то пальцы. Оскалившись, Ульдиссиан обернулся и обнаружил позади брата.
– Уйди, Мендельн! – прорычал он. – Они сами напрашиваются!
– Нет, – мрачно откликнулся брат. – Им очень даже есть за что тебя невзлюбить.
Слова Мендельна застали Ульдиссиана врасплох. Но как только он открыл рот, вознамерившись возразить, Мендельн, сощурившись, устремил взгляд ему за спину.
– Нет!
С этим он сунул в руку старшего из Диомедовых сыновей что-то твердое, а выкрикнутого им слова Ульдиссиан понять не сумел.
На миг коридор озарился ослепительной вспышкой. Вещица, врученная Мендельном брату, засветилась тоже, и все окружавшее Ульдиссиана разом переменилось. Подземные коридоры и ослепительный свет исчезли, как не бывало, вокруг воцарилась покойная темнота. Ноги уперлись во что-то мягкое вроде сырой земли. Плеск воды, крики, шум боя уступили место голосам обитателей джунглей.
