– Всё равно, – ответил он. – Мне всё равно на всё, кроме тебя. И знаешь, я ошибался о Боге.
– Это ты об Умнике?
– Об Умнике?
– Да, так я его называю, по дружбе. Так, что у тебя с ним?
– Вообще-то не могу сказать, что я был, очень верующим человеком, потому что, не хотел ни в чём его упрекать, но в тоже время чувствовал потребность в этой вере на тот случай, если бы ты вышла замуж за моего кузена.
– В Умника надо верить всегда. Иногда, кажется, что он не обращает на тебя внимания, но это не так, всё равно он где-то рядом.
– Интересно, – протянул Иво. – Ты выросла без родителей, у тебя была трудная жизнь и всё равно ты веришь в Бога, да?
– Конечно, верю, – сказала я, чмокнув его руку. – Я здорова, у меня есть подруги, друзья, они меня любят, и я их люблю. У меня есть пища и кров, конечно, иногда мне бывает холодно, но, в конце концов, наступают и солнечные дни, как мне не верить в него.
– Так и у меня, – прервал меня Иво. – Ты со мной рядом, я люблю тебя, как никогда. Разве я могу в него не верить!
Блондин снова заключил меня в объятия и подарил страстный поцелуй, в этот момент я поняла, что готова отдать ему всю себя без остатка, подарить свою любовь навеки. И я чувствовала, что это взаимно.
– Подожди, – прервала я его. Иво уже расстёгивал пуговицы. – Мне нужно принять душ, – добавила я, запахивая рубашку.
– Не нужно, и так всё хорошо.
Я вырвалась из его объятий и закрылась в душе. Тут я провела минут сорок, приводя себя в порядок, я знала, что это случится сейчас и очень нервничала, я перемыла голову три раза, побрила ноги бритвой Блондина и надушилась его одеколоном.
– Милли, долго ещё? – нетерпеливо спросил Иво.
– Нет, я уже почти всё, – ответила я ему, закрывая кран.
Одев, на голое тело, рубашку, я взяла полотенце, чтобы просушить волосы и вышла в большую комнату.
– Любимый, ты где? – спросила я, и тут же замерла.
Около входных дверей целовались Иво и Пилар, та самая испанка с длинными каштановыми волосами и длинными ногами – эталон симпатий Блондина.
В ушах зазвенело.
Пока я мылась, я приметила меленькое круглое окно в душевой и, пока меня не заметили, я вылезла на улицу через него.
За домом стояла машина, возле которой что-то причитал Бобби – друг Иво.
– Свинья!
– Я? – удивился Бобби.
– Я не о тебе, а о твоём друге! Отвези меня домой! Сейчас же!
Я села на переднее сиденье и со всей силы захлопнула дверь.
Я корила себя за то, что снова поверила Блондину. Как красиво он говорил о любви.
Всю дорогу мы ехали, молча, я смотрела в окно за мелькающими деревьями.
Перед глазами мелькали картинки прошедших дней, как всё было прекрасно.
Я вспоминала, как Иво похитил меня, как связал… Поцелуи… Эти жаркие поцелуи. Они заставляли забыть про всё на свете. Зачем он так со мной?! Я думала, что в этот раз всё по-настоящему, я поверила ему.
Ещё утром, держа меня в своих объятиях, он говорил о любви, а теперь целовал её. Разве такое возможно?!
Горькие слёзы бежали по лицу.
Такого удара я не ожидала. Теперь-то я понимаю, что всё было обманом и что Иво, в очередной раз посмеялся надо мной.
Наконец, мы подъехали к дому Ди Карло. Страх оковал меня. Мне было стыдно. Как я сейчас посмотрю в глаза Пабло? Что я скажу ему? Разве я смогу объяснить то, что меня похитил его кузен, в объятиях которого я провела все эти дни.
Я вышла из машины и прошла в дом через чёрную дверь, чтобы меня никто не заметил.
Поднявшись на второй этаж, я промелькнула в свою комнату.
Когда я вошла, Глория тут же подбежала ко мне.
Незадолго до несостоявшейся свадьбы я, воспользовавшись ситуацией, устроила работать в дом свою лучшую подругу.
Я когда-то обещала ей, что заберу её с собой, ведь мы, как сёстры, и когда у меня выдалась такая возможность, я сразу же сделала это.
В тот день, когда я приехала за ней, Глория прыгала от счастья, как сумасшедшая, чуть ли не снося с ног Падре Мануэля.
Больше всего её радовало, что она будет рядом со мной.
– Милли, ты была у Блондина? – спросила Глория, как только я вошла.
– Да, – ответила я.
– Ну и как? – весело спросила Лина, ожидая продолжения рассказа.
– Не хочу об этом говорить, – отмахнулась я от неё. – Как чувствует себя Пабло?
– Мы не знаем, – в один голос ответили Лина и Глория.
– Как это вы не знаете?!
– Он пропал, – ответила Глория.
– Что?! Как это пропал?!
– Да, пропал, – подтвердила Лина. – И никто не знает, где он.
– Боюсь, как бы он не наложил на себя руки, – добавила масла в огонь Глория.
Глория всегда всё принимала близко к сердцу и преувеличивала, но на этот раз её слова я приняла всерьёз, Пабло говорил, что умрёт без меня. Неужели… У меня подкосились ноги, и я присела на кровать.
Эта новость ошарашила меня.
Переведя дыхание, я переоделась и вышла вниз.
На лестнице в моей памяти всплыли картинки, как я спускалась по ней несколько дней назад, в платье… В красивом свадебном платье. Сейчас бы я была хозяйкой этого дома. Но была бы счастлива?
Я увидела внизу Дамиана – отца Пабло, и поторопилась, чтобы поговорить с ним.
– Постойте, сеньор. Мне нужно поговорить с Вами. О Вашем сыне. Где он?
– Я не знаю.
– Как это Вы не знаете, он же Ваш сын?
– Говорю тебе, я не имею ни малейшего представления о том, где находится мой сын, – огрызнулся Дамиан.
– Даже если это правда, и Вы ничего не знаете, то Вы вот так вот просто сидите, сложа руки?
– А что я, по-твоему, должен делать?
– Заявить в полицию, например!
– Никуда я не буду заявлять. С Пабло всё в порядке, я это чувствую. Меня мучает другой вопрос.
– Какой?
– Где ты была? И с кем?
Я не знала, что ответить ему, и поняв, что ответа он не получит, Дамиан пошёл дальше, по своим делам.
Странно, что родной отец ничего не знает о сыне, но, тем не менее, не хочет заявлять в полицию, что-то здесь не так.
Я поднялась в комнату Пабло. Когда я вошла, меня охватила грусть. Комната была безжизненной, холодной. На столе царил прежний творческий беспорядок.
С нежностью я посмотрела на разбросанные кисти, на разноцветные баночки с краской. Я подошла к картине, где была изображена Вероника, которую Пабло дорисовывал с меня.
