Когда она думала, что я просто Хуана Мария, которая прислуживает ей два раза в неделю, она была любезной хозяйкой, но когда узнала, что Блондин был влюблён в меня, тогда-то она и показала своё истинное лицо!
И она больше не была прекрасным цветком – она была змеюкой. Дьяволом в человеческом обличии! И уж теперь я опасалась за будущее Блондина, ведь при любом неверном движении, она или её отец – мафиози сделают с ним всё что угодно!
Эта нахалка до сих пор называет меня Марией, ведь, по её мнению, именно так зовут служанок, а моё имя никак не вяжется у неё с именем обычной прислуги.
Если бы только Блондин видел её настоящее лицо, то он бы сразу же убежал от неё.
Сейчас Флоренсию спас, вовремя, появившийся Бернардо, но в следующий раз я обязательно выскажу ей всё, что о ней думаю!
***
Сегодня, закончив с делами, я снова поехала к дому мамы. На этот раз сеньора Эльвира смогла убедить Дона Пепе, чтобы тот открыл дом, и нам удалось попасть внутрь.
Осматривая дом, я прикасалась ко всему, что было на моём пути. Мне казалось, что так я могу почувствовать энергетику этого дома лучше, почувствовать маму.
По состоянию дома было понятно, что продаётся он давно. Всё заросло паутиной и пылью.
Интерьер дома был не богатым, но куда более душевным, чем особняк, где живут бездушные богачи.
Дон Пепе сказал, что мы пропустили ещё одну комнату, с вещами от прежних жильцов, и, уговорив его посмотреть эту комнату, мы пошли в неё.
Комната была заставлена коробками. Я стала осматривать каждую, в надежде найти что-то от своей мамы или её брата.
Дон Пепе и Эльвира оставили меня одну, чтобы я спокойно всё изучила, а сами ждали снаружи.
Пересмотрев кучу коробок, я уже расстроилась, что ничего не нашла, но под покрывалом на кровати я нашла ещё одну, в которой обнаружила очки, похожие на те, в которых мама на фото.
Я тут же примерила их и продолжила осматривать содержимое.
Я услышала голоса за дверью и, схватив коробку, вышла.
Я очень удивилась, когда увидела Бернардо, который осматривал дом, а когда увидел меня в маминых очках, то прямо замер от удивления.
Я рассказала ему, что это и есть дом моей мамы, а ещё, что узнала, что у меня есть настоящий дядя, а не выдуманный, как он.
– Милли, – тараторил Берни, – нам надо ехать домой. У этих людей не всё в порядке с головой, эта дама, например, сказала, что где-то меня видела.
– Я не глухая, как Дон Пепе, – одёрнула его худенькая женщина с короткой стрижкой.
Я сказала Берни, что куплю этот дом. Что во что бы то ни стало, он будет моим!
Мы вернулись в особняк. Весь оставшийся день, я ходила, как в тумане. Я очень хотела прочитать дневник, который нашла в коробке с мамиными вещами, но почему-то не могла. Что-то останавливало меня.
***
– Доброе утро! Как ты? – спросила Глория, когда я пришла на кухню.
– Да, всё хорошо.
– Ты прочитала дневник?
– Нет, не решилась.
– Девочки, оставьте Милли в покое, это её дело, – сказала Сакорро и увела Лину с Глорией помочь ей.
На кухню зашла Луиса и отчитала меня за то, что я отдала остатки еды бездомным. Их всё равно бы выкинули, а так хотя бы кто-то поест.
– За что Вы так ненавидите меня?
– За то, что ты родилась, – холодно ответила Луиса. – Иногда Бог совершает ошибки, но ты самая большая его ошибка!
– И я нисколько в этом не сомневаюсь, – ответила я в её же манере, и Луиса отстала от меня. Надолго ли?
После обеда, сидя в обнимку с открытками из коробки и старым плюшевым слоником, я листала страницы дневника, изучая мамин подчерк. Я до сих пор не решилась прочесть то, что в нём написано, а лишь листала странички, изучая рисунки в виде каракуль и сами буквы.
– Милли, сеньора Луиса хочет, чтобы ты подала им чай, – сказал Бернардо, когда зашёл к нам в комнату.
– Да, уже иду.
– Мои картинки, – сказал он сквозь слёзы.
– Что ты сказал? – переспросила Глория.
– Я говорю, что когда я был маленький, у меня были такие же картинки, – заволновался он.
Мы с Глорией вышли, но на полпути я вспомнила, что не сняла мамины очки и вернулась, чтобы убрать их. Но когда я вошла, Бернардо рылся в моей коробке и, как безумный, разглядывал открытки, которые только что принял за свои.
– Что это с тобой? – спросила я у него.
Но в ответ Берни только хлопал своими оловянными глазами и ничего не ответил. Я положила очки в коробку и пошла вниз, иначе сейчас Луиса найдёт повод, чтобы снова меня задеть.
Я подала чай в гостиную, где сидели Луиса и Флоренсия со своей сестрой.
– Чай готов, – сказала я Луисе, но та проигнорировала меня и делала вид, будто меня здесь нет.
Разговоры о подвенечном платье Флоренсии не доставляли мне удовольствия, и меня очень злило, что я не могу уйти.
Луиса сменила тему на меня и стала высмеивать за то, что я, как наивная дура, мечтала выскочить за её сына.
– Представляете, – смеялась она. – Эта служанка даже чай, как следует, подать не может.
Последние слова я уже не могла терпеть и швырнула поднос на пол, обрызгав заваркой всех, кто сидел за столом.
– Это не выносимо, – вскочила Луиса и ударила меня по лицу. – Что ты наделала?! – кричала она, ударяя меня ещё раз.
Флоренсия остановила её, как раз в тот момент, когда вошёл Иво.
– Что здесь происходит?! – закричал он на мать.
– Ничего! Не смотри на меня гак! Я что, по-твоему, убийца?
– Милагрос, что случилось? – остановил меня Блондин. – Тебя ударила моя мать?
– Нет-нет. Я сама упала. Споткнулась об ковёр и упала, – соврала я и выскочила из комнаты, чтобы скорее приложить лёд.
– Постой! Ты как? – спросил Иво, догоняя меня на кухне.
– А Вам то что? Я не знала, что Вам есть дело до служанок, которые верят в сказки!
Я не хотела слушать его после тех слов, которые он сказал обо мне своей невесте, о том, что я была всего лишь интрижкой и что я сама придумала себе историю их любви.
***
Обследовав коробку ещё раз, я нашла на дне фотографию. Скорее всего, это был мой дядя. Теперь я точно решила, что должна купить этот дом.
Если ещё вчера я сомневалась и думала, может и, правда, стоит похоронить прошлое и не ворошить его, то сейчас я хочу знать все ответы! Теперь я не чувствую себя сиротой, но мне не понятно, почему мой отец куда-то уехал, а дядя не пытается меня найти?
