Я готова была провалиться сквозь землю.
Пабло смотрел на меня презирающе. Я зажмурила глаза и приготовилась к худшему. Но когда в дом вошёл Падре Мануэль, то я от счастья чуть не потеряла сознание.
Я кинулась к священнику на шею, мысленно благодаря Умника за то, что он меня спас.
Я представила Падре своим «гостям» и сказала, что он пришёл меня причащать, Падре подхватил моё враньё, и подтвердил мои слова, правда, после отчитал, но это уже не имело значения, главное, что они не раскрыли нас с Блондином.
Недовольные Пабло и Флор, взяли под руки Марину, и пошли прочь.
Когда мы остались одни Падре рассказал, что встретил Иво в магазине и он-то и сказал, что я здесь.
– А почему Вы свистели? – удивилась я, я до сих пор думала, что свистел Блондин.
– Иво сказал, что нужно свистнуть, когда подойду, иначе ты спрячешься, но сейчас не об этом. Я рассержен, Милли! Ты находишься совсем рядом с монастырём, и не предупредила меня.
– Простите, Падре. Но я поссорилась с Доньей, и мне нужно было побыть одной, чтобы привести голову в порядок.
– С Анхеликой?! – удивился Падре. – Чем насолила тебе эта ангельская старушка?
– Она хотела переписать на меня все свои деньги.
– Да, вижу, мы хорошо тебя воспитали, – сказал Падре, и я заметила, что к дому подъехал Иво.
– А вот и бутерброды, – сказал он, когда подошёл ближе.
Я взяла свёрток и жадно развернула его. Как я проголодалась!
– А ты давно здесь? – спросил меня Падре?
– Со вчерашнего вечера, – ответила я, поедая сэндвич.
– А ты? – обратился он к Иво.
– Только что пришёл, – прокричала я с набитым ртом.
– Да, только что пришёл, – подыграл Блондин. – Я приехал, чтобы отвезти её назад в особняк.
– А долго вы тут пробудете? – не унимался Падре Мануэль, словно в чём-то нас подозревая.
– Нет, Падре, мы уедем, как только доедим сэндвичи, – сказала я важно и поднесла бутерброд на уровень его лица. – Хотите?
– Нет-нет-нет, – смутился Падре и сказал, что лучше пойдёт по своим делам.
Я на прощанье обняла его и пообещала, что обязательно на днях заеду.
Мы ещё немного побыли с Блондином вдвоём. Забрались на крышу и помечтали о нашем будущем.
Пока Иво звонил Флоренсии, и вешал на уши лапшу, я целовала его в шею, чтобы он поскорее закончил свой разговор.
Положив трубку, Блондин прижал меня к себе и, назвав своей женой, подарил мне самый сладкий поцелуй в мире.
– Пора возвращаться, – сказал Иво. – Хоть, и не хочется.
– Да, ты прав. Довези меня до остановки, я поеду на автобусе, чтобы нас не видели вместе.
– Ты поедешь на автобусе?! – удивился он.
– А что в этом такого? Я всегда езжу на автобусе, – ответила я, и мы пошли к машине.
***
– Милли, обрати на нас внимание, – умоляла Глория, усевшись с ногами в хозяйское кресло, пока я вытирала журнальный столик.
Я уже почти неделю дома, но до сих пор ничего не рассказала подругам. Сначала нам нужно уладить всё с Блондином и его Флоренсией, а уж потом я обязательно всё им расскажу.
Но очень сложно было держать язык за зубами, а слухи, которые ходят обо мне по дому, что я будто бы обокрала Донью, подогревали интерес Лины и Глории о том, где я была те два дня. А точнее, больше не – где, а с кем.
По вечерам мы тайно встречались с Блондинчиком в его комнате. Каждый день он говорит о том, что мы скоро поженимся, и это греет мне сердце.
Не в силах больше скрывать свою радость, я всё же решила рассказать девочкам о том, что произошло между мной и Иво, о том, что через пару дней мы с ним уедем и обвенчаемся, а по приезду подадим эту новость его родным, как факт.
Мы пришли в кабинет, делая вид, что работаем, где я всё и рассказала подругам, которые пообещали, что сохранят мою тайну.
Я рассказала им всё, кроме самого главного. О том, что произошло между мной и Иво в старом доме, я говорить не хотела. Это было личное.
Но, когда мы разошлись по делам, Глория подошла ко мне и попросила рассказать ВСЁ
– Милли, мы ведь давали клятву! – кричала Глория, забегая в нашу комнату, после того, как я отказала ей в рассказе.
– Но, Глория, мы тогда были маленькими, а сейчас мне неудобно говорить об этом. Неужели, ты не понимаешь?
– Понимаю! Понимаю, что ты – предательница! – обиделась Глория. – Но хотя бы скажи, тебе понравилось?
– Да, – ответила я, сияя от счастья. – Мне очень понравилось, Глория. В тот момент, боялась, что моё сердце разорвётся, в него не вмещалось столько счастья.
– Я так за тебя рада, – сказала подруга и обняла меня.
Только я хотела продолжить свой рассказ о том, как видела небо, как в комнату ворвался Иво и сказал, что мы уезжаем. Вид у него был расстроенный, и ничего не объясняя, он просил собирать вещи.
Мы с Глорией переглянулись, и она поняла, что сейчас нам нужно поговорить и поэтому, сразу вышла из комнаты.
Мы остались наедине, и я попросила всё объяснить, но вместо объяснений Иво кричал, как ему надоела его семья и фирма. С таким настроем ехать куда-либо я отказалась. Конечно, я хочу уехать, но я не хочу убегать. А сейчас именно это и происходит. Блондин бежит от проблем, прикрывая это нашими планами.
– Тебе нужно доделать дела, – пыталась я успокоить любимого.
– К чёрту дела! – огрызнулся он в ответ.
– Нет, – сказала я резко. – Я не хочу ехать с ненавистью.
– Ненависть нам в любом случае обеспечена, Милли. Мои родители никогда не смеряться с тем, что ты – моя жена.
От его тона мне стало не по себе, я испугалась такой реакции, и Блондин, заметив это, обнял меня и извинился. Я уже начинаю ломать ему жизнь, хоть он это и отрицает, но из-за меня он может остаться ни с чем, как и говорила Луиса.
Но, наконец, Иво немного успокоился и согласился с тем, что ему нужно завершить дела, которые остались на фирме, но взял с меня клятву, что если у него не получится найти со всеми общий язык, то мы незамедлительно уедем. Я не раздумывая, поклялась.
Вслед за Иво в комнату вернулась Глория, и когда я рассказала ей, что произошло, то она тут же отчитала меня и сказала идти и поддержать Блондина прямо сейчас. С его родителями мы никогда не поладим, и это не должно волновать меня, так она сказала. Немного обдумав её слова, я решила, что она права, и пошла, сказать Иво о своём решении. И если он так хочет, то я готова ехать с ним хоть сегодня.
В коридоре я услышала голоса, это были Иво и его мать. Я спряталась за угол, чтобы они не увидели меня.
