Он подскочил к телеге, сдернул покрывало и удивленно уставился на странную конструкцию, скрывавшуюся под дерюгой.
— Это еще что?
Я бросил быстрый взгляд и небрежно ответил:
— Постамент с фигурой их бога.
Ну, а чем еще могла являться странная деревянная пирамида с тремя сторонами, на каждой из которых было изображено лицо с вытаращенными глазами.
— Их бог ‒ урод, — дал свою экспертную оценку Стеки.
— Может быть, — легко согласился я и швырнул мешок под ноги столпившимся соратникам, — но деньги он любит.
Похоже, мы грабанули сборщиков налогов. Не знаю, государственных или церковных. Но какая по большому счету разница?
«Э…нет, — тут же поправил я себя, — разница есть. Если сборы церковные (в том смысле, что если на этой земле помимо государственных налогов есть еще и налог религиозный), то имеет смысл узнать о том, где расположены „святые места“. Думаю, туда стоит наведаться — много интересного можно найти»…
Когда с дороги убрали тела, и собрались было вновь идти в засаду, я покачал головой.
— Хватит на сегодня. Мы добыли достаточно.
— Как? И это все? — вытаращил глаза Стеки, и его поддержали недовольным ворчанием остальные.
— Я не уверен, что все уже добытое влезет на драккар и он не пойдет ко дну, — хмыкнул я. — Куда вам еще? Еду мы добыли, всякие диковины тоже. Золото и серебро есть. Чего вам еще надо?
— Доброй драки! — оскалился парнишка.
— Я тебе ее устрою. Вечером, — спокойно пообещал я под громкий смех товарищей.
Я был готов к тому, что мои соратники не согласятся со мной, начнут упрямиться. Но довод, что уже имеющееся не влезет на корабль, оказался главным. Как оказалось, викинги были очень рачительными и хозяйственными — ничего из добытого они оставлять не хотели. А какой смысл ждать новый караван, если все, что с него можно получить, придется оставить здесь?
Мы таскали добычу на корабль до самого вечера, и закончили, лишь когда начало темнеть.
— Переночуем здесь, а утром отправимся домой, — предложил Эйрик.
— Нет, нужно выдвигаться сегодня, сейчас, — не согласился я, — зачем оставаться на вражеском берегу?
— Брось! Мы устали, нужен отдых, — попытался убедить меня Эйрик.
— На корабле отдохнем, — ответил я.
— Переход отнимает много сил. На корабле отдохнуть не получится. Что случится за ночь? Никто ведь не знает, что мы здесь.
Остальные его поддержали. И мне не оставалось ничего другого, как согласиться с ними.
М-да, хреновый из меня форинг. Никто ничего слышать не хочет, обсуждает каждый мой приказ, спорят по любому поводу.
В этот раз я перетерплю, но перед следующим походом нужно будет четко обозначить границы допустимого, и в случае малейшего неповиновения — карать. Причем жестко и кроваво. Иначе дела не будет.
Как я и ожидал, требуемый «законный отдых» превратился в обычное обжиралово и пьянку. В принципе, чего еще требовать от викингов? Но, черт подери, почему не сделать это дома, в безопасности, а не на вражеской территории?!
И вроде каждый из моих соратников по отдельности вполне себе сообразительные парни (ну, разве что, исключая Стеки и «стажера»), но вместе они превращались в тупое стадо.
Кто-то нашел среди добычи несколько корзин с молодым вином и начал это дело пробовать. Конечно же, все дружно начали ныть, что лучше бы нашлось пиво или медовуха, а не этот кисляк, который даже дети на островах отказались бы пить, но, тем не менее, потребляли «кисляк» неплохо.
Я от этого дела отказался. Во-первых, прекрасно зная, что будет с соратниками после пары часов, ведь молодое вино коварно: вроде пьешь его и пьешь, как воду, не хмелея, а затем ‒ раз, словно бы кто-то пальцами щелкнул, и ты уже в дрова, лыка не вяжешь.
Ну, а во-вторых, были у меня дела и поинтереснее — куча бумажек, найденных у купца, и список, обнаруженный у монаха. Бегло я их уже просмотрел — у монахов действительно были списки, а вот у купца долговые расписки. Стоило бы их изучить детальнее. Но еще были рабы. Целых два. И с ними я намеревался поговорить. А так как разбирать текст на бумаге дрянного качества при свете костров было той еще задачкой, я решил начать с рабов.
Взяв немного вяленого мяса, вино, я проследовал к дереву, к которому и были привязаны пленники.
— Голодны? — я протянул им тарелку.
Оба поглядели на меня так, будто перед ними призрак появился. Но затем жадно набросились на еду, не забывая прикладываться к вину.
Я дал им сделать по несколько глотков, а затем забрал бутылку.
— Расскажите мне об этих землях.
— Зачем тебе это, чужеземец? — спросил один.
— Ничего не говори этому исчадию Аарна! — прошипел второй.
— Я хочу узнать больше о месте, в котором нахожусь, что в этом плохого? — спокойно сказал я. — Если вы мне расскажете, я оставлю вам жизнь.
— Моя жизнь принадлежит Трилику! — прошипел второй. — Не тебе распоряжаться ею, грязный язычник!
— Я ведь тебе сейчас язык отрежу, — мрачно предупредил я этого полудурка, — а затем отрежу яйца. Хочешь?
Он в ответ попытался плюнуть мне в лицо.
— Ты ведь понимаешь, что я могу тебя убить, а могу и отпустить на свободу? — предпринял я еще одну попытку.
— Триликий накажет меня за то, что я помог нечистому! — прошипел упрямец.
— Эй! Копье! — позвал я старика. Он пока был единственный, кто не напился.
— Что, Р`мор? — тут же отозвался он.
— Ты умеешь отрезать языки? — осведомился я.
— Я умею! — поднялся из-за костра Стеки. — Кому нужно его укоротить?
— Вот этому типу, — сказал я, указав на говорливого раба.
Стеки пьяной походкой подошел, стал позади пленника и схватил его за голову, откинув ее назад, выхватил свой нож, висевший за спиной на уровне поясницы, и занес над рабом, держа оружие обратным хватом прямо возле глаза пленного, буквально в нескольких сантиметрах.
Я для себя отметил, что хоть Стеки и был пьян, но оружие держит уверенно — рука не дрожит. Вот что значит ‒ опытный воин!
— Открой рот и покажи свой грязный язык, — спокойно, но с явной угрозой сказал Стеки.
Пленник затрясся, но крепко сжал зубы.
Стеки начал опускать нож ниже и ниже, очень медленно, продолжая целиться в глаз, второй рукой удерживая голову, а большим пальцем оттягивая веко, не давая ему закрыть глаз.
Раб сопротивлялся, как мог, но что он, связанный, мог противопоставить бычьей силе Стеки?
— Где твой язык, ублюдок? — тихо прошипел Стеки. — Выбирай — глаз или язык?
