Дверь ванной комнаты отворилась, и на пороге показалась Крисси, тоже замотанная в полотенце. Она так же непринужденно и без видимых усилий проследовала к своей кровати, порылась в рюкзачке и извлекла оттуда пару трусиков и майку.
– Что такое? – Крисси резко развернулась в мою сторону и увидела, что я не свожу с нее глаз. – Чего ты на меня уставилась?
– Да просто хочу сказать тебе, что ты – необыкновенная девушка. То, как ты прошла через все это… – Я немного замялась и осторожно указала на ее отсутствующую ногу.
– Знаешь, меньше всего мне хочется позиционировать себя не такой, как все остальные. Будто тот факт, что у меня нет ноги, это главное во мне. Впрочем, кое-какие преимущества я все же поимела! – Крисси весело рассмеялась, укладываясь в постель.
– Какие преимущества?
– Когда я вознамерилась поступать в университет, то получила кучу приглашений.
– Ты наверняка заслужила все это.
– Заслужила или не заслужила – это вопрос второй, но свой шанс я точно не упустила. Девушка-инвалид, да еще аборигенка, умудряется поставить галочки сразу в двух клетках при заполнении правительственных форм, определяющих квоты для абитуриентов. Университеты в прямом смысле этого слова дрались за меня.
– Немножко попахивает цинизмом, – коротко прокомментировала я, тоже укладываясь в свою кровать.
– Возможно. Тем не менее я по полной воспользовалась представившейся мне возможностью получить высшее образование. Так кто, по-твоему, вышел победителем из этой схватки? – спросила у меня Крисси, потянувшись к выключателю настольной лампы на ее прикроватной тумбочке.
– Ты, – ответила я без тени сомнения в голосе.
И мысленно добавила:
«Ты… со всей своей позитивной энергетикой, силой духа и необыкновенной жаждой жизни».
Я лежала в темноте, ощущая рядом с собой присутствие постороннего, в общем-то чужого, но одновременно очень близкого человека, от которого исходит такая мощная энергия и такой заряд бодрости.
– Спокойной ночи, Си, – услышала я голос Крисси. – Я рада, что приехала сюда.
Я улыбнулась.
– Я тоже очень рада.
20
– Так ты будешь просыпаться, в конце концов?
Чье-то дыхание обожгло мне лицо. Я попыталась стряхнуть с себя наваждение сна. Обычно по утрам я сплю долго и крепко.
– Боже мой, Си! Мы и так уже потеряли половину утра!
– Прости! – Я наконец кое-как разлепила глаза и увидела Крисси, сидящую на своей постели. На лице подруги читалось откровенное недовольство. – Я, знаешь ли, люблю поспать по утрам.
– Вижу! За последние три часа я уже успела позавтракать, смотаться в город, заказать нам машину. Тебе только надо будет заплатить на ресепшн за ее аренду. Нужно немедленно отправляться в Хермансберг. Пронто… пронто…
– Хорошо-хорошо! Виновата! Не сердись, ладно? – Я откинула с себя простыню и поднялась с постели. Пока я натягивала шорты, а потом выискивала в рюкзаке чистую майку, Крисси посматривала на меня с явным любопытством во взоре.
– Что не так? – поинтересовалась я, поймав ее взгляд в зеркале, перед которым я небрежно приглаживала рукой свои волосы.
– Часто тебе по ночам снятся кошмары? – спросила у меня Крисси.
– Иногда снятся. Во всяком случае, так говорила мне моя сестра, – небрежно отмахнулась я от ее вопроса. – Прости, если побеспокоила тебя ночью.
– То есть ты ничего не помнишь из того, что тебе снится?
– Некоторые сны помню, другие – нет. Ну, все! Я готова! – Я сунула кошелек с деньгами в карман шортов. – Вперед! Держим курс на Хермансберг.
Когда мы выехали за город и помчались на полной скорости по широкой прямой автостраде, окаймленной с двух сторон красной землей, солнце уже стояло высоко и прожигало насквозь капот нашей крохотной машинки, похожей на консервную банку. Я даже забеспокоилась, сможет ли она выдержать и не взорваться от такого температурного натиска.
– Что это за горы? – спросила я у Крисси, махнув в сторону зубчатой гряды, виднеющейся на горизонте.
– Горная цепь Мак Доннелл. Эти горы еще называют «хребты Мак Доннелл», – ответила Крисси не задумываясь. – Наматжира часто их рисовал на своих полотнах.
– Какой у них насыщенный пурпурный цвет.
– Вот-вот! Именно в такой цвет он их и окрашивал на своих картинах.
– Что ж, это правильно, – согласилась я с таким видением художника, а сама подумала, смогу ли я когда-нибудь нарисовать по-настоящему реалистический пейзаж, запечатлев на полотне то, что вижу вокруг себя. – Как только люди выживают в таком пекле? – задумчиво бросила я, глядя на бескрайние ровные просторы, раскинувшиеся до самого горизонта. – Такое впечатление, что безлюдные места тянутся на десятки и десятки миль.
– Знаешь, люди ко всему приспосабливаются. И здесь они тоже приспособились. Ты когда-нибудь читала Дарвина?
– Читала?! А разве Дарвин – это не город?
– Идиотка! Есть и город под названием Дарвин, да. Но был такой человек по фамилии Дарвин. Он писал всякие книги. Самая известная из них называется «О происхождении видов». В этой книге он рассуждает о том, как на протяжении миллионов лет растения, цветы, животные приспосабливались к окружающей среде. И люди тоже.
Я глянула на Крисси.
– Ты, как я посмотрю, крутая отличница. Я права?
– Вовсе нет, – отрицательно покачала головой Крисси. – Просто мне интересно, откуда мы все произошли. А тебе разве это не интересно?
– Интересно. Чтобы это узнать, я и приехала в Австралию.
– Я сейчас имею в виду отнюдь не родственные связи на уровне одной семьи. Я рассуждаю в целом. О происхождении всего человечества. Как и почему появились на земле люди.
– Ты сейчас рассуждаешь прямо как моя сестра Тигги. Она тоже очень увлекается всякими высокими материями.
– Здорово было бы с ней познакомиться. Судя по твоим словам, она девчонка что надо. А чем она занимается?
– Работает в Шотландии в одном заповеднике. Занимается разведением оленей.
– Достойное занятие.
– Ей тоже очень нравится ее работа.
– Для человеческой души полезно иметь кого-то или что-то, за что нужно нести ответственность. У наших аборигенов существует такой древний обычай. Когда юноша проходит обряд посвящения, достигнув возраста совершеннолетия, то, во‐первых, его обрезают, а во‐вторых, ему вручается камень. На нашем языке он называется тжурунга. На камне выбит специальный знак, показывающий юноше, о чем именно ему следует заботиться и что беречь, находясь в дикой природе. Эти пустынные обширные места, не заселенные людьми, у нас в Австралии называют просто: буш. Молодому человеку может выпасть все, что угодно: источник воды, какая-нибудь священная пещера, или растение, или даже животное. Но, что бы это ни было, он обязан защитить и сберечь свой объект. Вот так в нашей пустынной глубинке, которую первые переселенцы окрестили «аутбэком», создавалась незримая людская цепь, в которой каждое звено отвечало за сохранность того, что ему было доверено беречь. Такая система помогала нашим племенам выживать, когда они странствовали по этому пустынному аутбэку.
