– Прости меня, Господи! – снова промолвил он. – Но я должен был так поступить. Ради нас с тобой… Ради Чарли… Моя Китти… Моя Кэт…
– Эндрю, я не понимаю, о чем ты…
Она ошарашенно уставилась на мужа и теперь точно разглядела, что слезы в его глазах – это не столько слезы скорби, сколько слезы радости.
– Ради всех святых, объясни, почему ты смеешься?
– Понимаю, смешного здесь мало. Совсем даже наоборот, но… – Он сделал несколько глубоких вдохов и бросил пристальный взгляд на жену. – Но, Китти, неужели ты действительно не узнаешь меня?
– Конечно, я тебя узнаю, дорогой. Что за вопрос! – Китти в эту минуту волновало уже совсем другое. Нужно как-то уговорить Эндрю вернуться обратно к повозке и немедленно отвезти его в город к доктору Сузуки. Вне всякого сомнения, Эндрю потерял рассудок от пережитой трагедии. – Ты – мой муж, отец нашего сына Чарли.
– Значит, мне все же удалось! – воскликнул он, рассекая рукой воздух. – Ради бога, Китти, это же я!
Он привлек Китти к себе и жадно припал к ее устам. Целовал страстно, долго, а она чувствовала, как тает ее тело в его объятиях. Теперь она точно знала, кто он.
– Нет!
Китти вырвалась из его рук и разрыдалась, совершенно сбитая с толку, переживая очередное потрясение.
– Прекрати! Немедленно прекрати! Умоляю… Ты – Эндрю, мой муж… Мой муж! – Она опустилась перед ним на колени. – Пожалуйста, не надо так страшно шутить надо мной, – взмолилась она со слезами в голосе. – Ты хочешь, чтобы я призналась тебе во всем? Я согласна, я готова признаться. Но, пожалуйста, прекрати!
Пара крепких рук обхватила ее за плечи.
– Прости меня, Китти. Прости мне мой дурацкий розыгрыш. Но я был вынужден пойти на это, чтобы все поверили, что я – твой муж, включая тебя саму. Если мне удалось убедить в этом даже самых близких мне людей, которые знают меня лучше всего, то тогда получается, что я могу одурачить кого угодно. Ведь достаточно было одного неверного взгляда или прикосновения для того, чтобы вся игра пошла насмарку. А сейчас вот даже Чарли убежден в том, что я – его родной отец. Ах, моя дорогая девочка…
Он легко прошелся пальцами по ее рукам, а потом нежно поцеловал в покрытую испариной шею.
– Нет! – Китти оттолкнула его от себя. – Как ты посмел сотворить со мной такое?! Как ты мог? Выдать себя за своего погибшего брата! Якобы восстать из мертвых… Это же неслыханно! Верх жестокости и цинизма.
– Китти, разве ты не понимаешь, почему я на это пошел? Это же любовь!
– Я ничего не хочу понимать! Ничего! Я знаю лишь одно, ты вероломно, бесчеловечно обманул нас всех! Выдал себя за моего покойного мужа, внушил моему ребенку, что его отец жив. Можно сказать, вернулся с того света, предстал перед всеми жителями Брума и даже посмел явиться в контору Эндрю. Невероятная наглость!
– Но ведь мне же поверили, Китти! Все поверили! Поверили в то, что я – Эндрю. Да ты и сама поверила в это. А идея пришла мне в голову спонтанно, когда я вспомнил о том, как горожане, когда я приехал в Брум прошлый раз, поначалу принимали меня за Эндрю. Ну вот, и ты тоже поверила в то, что я – Эндрю. Да! – Он уронил руки с ее плеч. – Понимаю! Чудовищная ложь! Но я не мог не воспользоваться такой возможностью. Когда я узнал о том, что случилось, и продолжил свое путешествие уже по суше, вот тогда в моей голове и созрел этот рискованный план.
– Значит, ты еще до того, как оказался в Порт-Хедленде, знал о том, что пароход затонул?
– Конечно знал! А как иначе? Боже святый! Да даже эти птицы кукабарры, австралийские зимородки, верещат на все голоса за сотни миль отсюда о том, что случилось. Ведь произошла самая страшная катастрофа за последние несколько десятилетий. Трагедия, которая потрясла всех…
– И ты решил перевоплотиться в своего брата, да?
– Да. Впервые в жизни я вдруг осознал всю выгоду от того, что мы с моим братом-близнецом так похожи друг на друга. Раньше я вообще об этом не задумывался, а вот теперь даже подумал, что, быть может, в этом тоже есть особый промысел. Сидя в пустыне, возле костра рядом с нашим походным лагерем, я много размышлял, даже обращался за советом к небесам. Небеса ответили мне, что жизнь на этой бренной земле слишком коротка, чтобы терять время даром. Конечно, я мог бы поступить иначе: жениться на тебе, как положено, когда пройдет какое-то приличествующее для нас обоих время. Но зачем понапрасну терять годы? Ведь это же бессмысленно. Тем более если я могу просто вернуться в Брум и объявить всем вокруг, что ты – моя жена. И мы заживем с тобой как муж и жена, а все вокруг будут только радоваться моему чудесному спасению. И потом…
– Драммонд! – Китти впервые за весь их разговор обратилась к нему по имени. – Ты, наверное, спятил. Сошел с ума, я думаю… Ты хоть понимаешь, во что ты ввязался? Что натворил? И с чем все это сопряжено в будущем…
– Наверное, я пока осознаю еще не все подводные камни, это верно. Но главное я понимаю и оцениваю трезво. Ведь мой поступок продиктован исключительно тем, что я хотел быть рядом с тобой. Что же в этом дурного?
– То есть ты сознательно готов к тому, чтобы превратиться в другого человека и продолжать лгать всем остальным людям, за исключением меня, выдавать себя и далее за своего покойного брата?
– Да, если надо, то готов. Честно признаюсь, я сам потрясен, что мне удалось так убедительно перевоплотиться в Эндрю. Ведь никто же во всем городе не усомнился, что я – это он!
– Со мной ты обошелся крайне жестоко. Все, что ты сделал, это ужасно.
– Согласен. Но обещаю, начиная с этого момента я буду вести себя с тобой по-другому.
– Драммонд…
Китти отчаянно пыталась найти нужные слова. Она была обескуражена тем, что он сам не осознавал, какую опасную игру затеял и чем это чревато в будущем. Его бравада казалась ей гротескной.
– Отныне ты должна называть меня Эндрю, – тут же поправил он ее.
– Я буду называть тебя так, как посчитаю нужным. Боже милостивый, неужели ты не понимаешь, Драммонд, что это не игра? Все, что ты сотворил, это не только в высшей степени аморально, это еще и противозаконно! Как можно относиться к подобным вещам с таким легкомыслием? Твоя ложь… Она же ужасна. Как ты можешь рассуждать обо всем этом с таким спокойствием?
– Сам не знаю как. Но вот я сейчас смотрю на океан и представляю, что мои отец и брат покоятся где-то на его дне. Впрочем, акулы их уже давно разорвали на мелкие клочки. А потом я думаю о тебе, Китти. Ведь и тебя я тоже едва не потерял, когда ты болела. И все это вместе заставляет меня с особой силой осознавать, как хрупка наша жизнь. И как она бесценна. Наверное, поэтому я так спокоен сейчас.
Китти отвернулась от него, мысленно пытаясь найти хоть какое-то оправдание его поступку.
Быть рядом с ней…
– Сказать честно, я немного удивлен, что ты тоже ни о чем не догадалась. Впрочем, я ведь всячески избегал любых физических контактов с тобой. – Драммонд сбросил с ног туфли и носки, потом снял брюки. – Но, с другой стороны, разве ты забыла, что твой муж никогда бы не отправился в дорогу по суше – верхом или в повозке? В принципе, я добирался до Брума как обычно, на верблюдах. Просто решил утаить эту подробность, чтобы сделать картину своего возвращения более реалистичной. Повозка показалась мне более достоверным видом транспорта для наземного передвижения.
