Жемчужина Розит… Та самая жемчужина, которая забрала жизнь у брата, но спасла его собственную жизнь.
– Но как такое может быть? – ошеломленно пробормотал Драммонд, а глаза его между тем снова уставились на жемчужину, ослепленные ее гипнотической красотой. Точно так же, как и много лет тому назад, когда он увидел ее впервые. И что ему сейчас делать с этой находкой? Ведь он-то знает, жемчужина стоит кучу денег. Сам когда-то вручил двадцать тысяч фунтов продавцу.
После того как Драммонд покинул Брум, не имея возможности снова вернуться на свое любимое ранчо в Килгарра, он стал странствовать по аутбэку и все эти долгие семнадцать лет перебивался случайными заработками. Он целиком ушел в себя, никому не доверял, ни с кем не делился. Долгие годы блужданий по пустыне «Никогда-никогда» превратили его в совершенно другого человека. В человека-изгоя с окаменевшей душой, у которого вместо сердца – кусок льда. А винить нужно было только самого себя. И может, еще вот эту проклятую жемчужину. Однако же что-то шевельнулось в его омертвелой душе, когда он увидел этого младенца.
Драммонд захлопнул коробочку и снова спрятал ее в жестянку. Не будет он больше любоваться пагубным блеском жемчужины.
Однако какое отношение имеет найденный им ребенок к жемчужине Розит? Ведь когда Драммонд видел ее в последний раз, он сам спрятал эту коробочку в один из ящиков письменного стола Китти. Помнится, Камира тогда умоляла не показывать жемчужину своей хозяйке и…
– О боже! Боже правый!
Драммонд вдруг вспомнил, чьи глаза напомнили ему глаза младенца.
– Алкина…
Драммонд вскочил с кровати и подошел к спящему ребенку. Принялся внимательно разглядывать его личико. Впервые за всю свою жизнь Драммонд вдруг почувствовал, буквально всей кожей почувствовал, всемогущество рока. Вот она, судьба! Ее, как говорится, не объедешь. Внутреннее чутье подсказывало, что спящий младенец, в корзине которого была спрятана проклятая жемчужина, каким-то образом связан с ним.
– Спи спокойно, малыш. Завтра я отвезу тебя в Хермансберг. – Драммонд осторожно погладил его нежную щечку, потом снова вернулся к себе на постель. – А потом я поеду в Брум и там узнаю, кем ты мне все же приходишься.
Пастор Альбрехт оторвался от чтения Библии, заслышав цокот копыт на подъезде к миссии. Глянул в окно и увидел, как какой-то мужчина спешился с лошади и огляделся по сторонам, явно не зная, куда ему идти. Пастор Альбрехт поднялся со своего места, подошел к дверям и вышел на улицу. Солнце слепило глаза.
– Гутен таг, – сказал он по-немецки. – Или лучше «Доброе утро»?
– Все равно. Я говорю на двух языках, – ответил незнакомец. Во дворе толклись несколько послушниц, облаченных в белые монашеские одежды. Они с любопытством поглядывали на красивого мужчину. В здешних безлюдных местах любой странник был желанным гостем.
– Занимайтесь своим делом, – тотчас же остудил их интерес пастор, и монашенки снова принялись хлопотать по двору.
– Мы можем где-нибудь поговорить с вами, пастор? – спросил у него незнакомец.
– Пройдемте в мой кабинет. – Священник жестом указал на комнату за своей спиной. И в этот момент услышал жалобный детский писк, раздавшийся из-за перевязи, опоясавшей грудь мужчины. – Пожалуйста, присаживайтесь, – пригласил пастор и плотно прикрыл за собой дверь. Потом захлопнул ставни на окнах. Никаких любопытных глаз!
– Спасибо, сейчас присяду. Но вначале вручу вам вот это.
Мужчина развязал перевязь и осторожно положил ее на стол вместе с содержимым. Там, среди дурно пахнущих тряпок лежал крохотный младенец, совсем недавно появившийся на свет. Мальчик набрал в свои легкие побольше воздуха и громко заверещал, словно умоляя сами небеса, чтобы его наконец покормили.
– И кого мы тут имеем?
– Его мать умерла некоторое время тому назад недалеко от Алиса-Спрингс. Погонщики верблюдов, к каравану которых она пристала, рассказали мне, что она держала путь в Хермансберг. Я предложил им свою помощь. Сказал, что смогу доставить к вам ребенка гораздо быстрее, чем они. Минувшей ночью мне удалось немного покормить малыша, воспользовавшись солонкой в качестве бутылочки с молоком.
– Надо же, до чего додумались! Весьма изобретательно, мой господин.
– Возможно, помогла и соль, оставшаяся на стенках солонки. Во всяком случае, сегодня он выглядит более окрепшим.
– Какой же он маленький! – Пастор Альбрехт осмотрел младенца, проверил его ножки и ручки, убедился, что тот хватается ручонкой за его палец. – Но он, конечно, сильно ослаб от недоедания.
– Слава богу, хоть выжил.
– И за это нужно благодарить вас в первую очередь, да благослови вас Господь, мой господин. Немногие погонщики, которые бродят по нашим местам, поступили бы так, как вы. Как я понимаю, его мать была аборигенкой?
– Не могу утверждать это с уверенностью, так как она умерла и ее похоронили еще до того, как я встретился с этим караваном. Но так уж случилось по воле судьбы, что, может статься, я знаю ее семью.
Пастор глянул на собеседника с явным подозрением.
– То есть вы хотите сказать, что вы отец этого малыша?
– Нет, что вы! Ни в коем случае! Дело в том, что при младенце я обнаружил одну вещицу, которая мне хорошо знакома. – Драммонд достал из кармана жестянку. – Мне нужно будет наведаться в Брум, чтобы подтвердить свою догадку.
– Понятно. – Пастор взял протянутую ему жестянку и слегка повертел ее в руках. – Тогда не сочтите за труд и поставьте меня в известность о том, что вы там узнаете. А пока же скажу вам так: если малыш выживет, то отныне его домом станет наш приют в Хермансберге.
– Пожалуйста, сохраните эту железную банку где-нибудь в надежном месте до моего возвращения. И просьба: ради собственного же блага, не смотрите, что там внутри.
– За кого вы меня принимаете, уважаемый? – Пастор недовольно нахмурился. – Я служу Господу. И мне можно доверять.
– Само собой.
Мужчина покопался в кармане и извлек оттуда несколько мятых бан-кнот.
– Вот мой посильный вклад на содержание вашей миссии и на питание малышу.
– Спасибо, – сдержанно поблагодарил его пастор.
– Наведаюсь к вам снова, как только смогу.
– Последний вопрос. Его мать успела дать ему имя?
– Нет.
– Тогда я назову его Френсис, в честь Франциска Ассизского, святого, который покровительствует животным. Из того, что вы мне рассказали, я понял, что верблюды тоже помогли ему выжить. – Пастор коротко улыбнулся.
– Прекрасное имя, – согласился с ним незнакомец.
– А как вас зовут, мой господин? – поинтересовался у него пастор Альбрехт.
