– Да, Ма – вот она расстроится, если со мной что случится, – пробормотала я несчастным голосом и протянула руку за мобильником. Сейчас отобью ей эсэмэску, сообщу, где я и что со мной. Да, но если я сейчас включу мобильник и увижу там эсэмэску от Стар? Или, что еще хуже, никакой эсэмэски от нее не будет? Сама мысль об этом была нестерпима. Я понимала, что не выдержу этого. С силой отшвырнула от себя телефон и снова закрыла глаза. Нужно все же постараться уснуть. Но на сей раз перед моим мысленным взором вдруг возник Па Солт. Возник и явно не спешил никуда уходить.
«Сиси, очень важно, чтобы у вас со Стар, у каждой из вас, были свои друзья… Чтобы вы не довольствовались только обществом друг друга…»
Такое пожелание отец высказал мне незадолго до того, как мы с сестрой отправились на учебу в университет в Сассексе. Помнится, я тогда даже обиделась на Па Солта. Зачем мне какие-то друзья? Мне никто не нужен, кроме Стар. И ей тоже никто не нужен. Во всяком случае, так мне казалось тогда. Зато сейчас…
В последнее время Стар со всей очевидностью дала мне понять, что ей надоело постоянно быть рядом со мной. Странно, но именно в эти последние недели я поймала себя на том, что очень часто мысленно беседую с Па Солтом. Его смерть до сих пор не могу воспринять как данность. У меня все время такое чувство, будто он где-то рядом, совсем близко от меня. Такое ни на что не похожее чувство. Хотя по своему характеру я полная противоположность своей младшей сестре Тигги со всеми ее чудаковатыми верованиями и бредовыми идеями о загробной жизни, тем не менее какая-то непонятная часть моей души вдруг тоже стала откликаться на подобные вещи… Я буквально нутром почувствовала, что там, за этой чертой, что-то есть. И сны мои в последнее время лишь подтверждали эту странную догадку. Они стали такими яркими, такими живыми и насыщенными. Просыпаясь по утрам, я размышляла о том, что мои сны стали похожи на красочный телевизионный сериал. И при этом я чувствовала себя вполне удовлетворенной. Потому что случались и другие ночи, когда меня по-прежнему преследовали кошмары. Особенно часто в этих кошмарах снились огромные пауки…
Я невольно содрогнулась, вспомнив слова своего юного соседа по самолету, которые он обронил, прощаясь со мной… Неужели правда? И в Австралии действительно водятся пауки размером с блюдце? Ужас!
– Ужас! – воскликнула я, вскочила с кровати, чтобы переключить мысли на что-то другое, и побежала в ванную ополоснуть лицо. Взглянула на собственное отражение в зеркале: покрасневшие от слез глаза, распухшее лицо, всклокоченные после долгого перелета жирные волосы, торчащие в разные стороны. Ни дать ни взять детеныш какого-нибудь дикого вепря.
Для меня никогда не имело значения, что Ма много раз твердила, какие у меня красивые глаза. И такой необычной формы… И цвет тоже необычный… Ну и что из того? Стар тоже часто повторяла, как ей нравится гладить меня по лицу. Дескать, у меня такая нежная и гладкая кожа, которая напоминает ей масло какао. Но я-то отлично понимала: просто хотят казаться добренькими. Я же не слепая, в конце концов. И не уродина какая… И вообще, терпеть не могу, когда начинают обсуждать мою внешность. Хватит с меня и того, что все пять моих сестер красавицы. Могу позволить себе роскошь выпасть из их комплекта. И даже Электра, наша супермодель мирового уровня, даже она постоянно твердит, что я мало уделяю времени себе, ведь могла бы сотворить из себя что-то такое… А зачем? С какой стати я буду понапрасну тратить свои силы и время? Я ведь никогда не собиралась быть красавицей.
Зато я могу творить красоту. И даже сейчас, когда я, можно сказать, нахожусь на самом дне, тем не менее хорошо помню слова, которые как-то раз сказал мне Па Солт, когда я была младше.
«Моя дорогая Сиси, что бы с тобой ни случилось в этой жизни, помни, никто и никогда не сумеет отнять у тебя твой талант».
Тогда я восприняла слова отца как очередное банальное утешение. Наверное, именно так описала бы мою реакцию Стар. Просто отец решил таким образом компенсировать у меня нехватку других достоинств. Я некрасива, плохо учусь, не умею общаться с людьми. Однако в одном Па Солт ошибся. Да, люди не смогут отнять у меня талант, зато им под силу разрушить мою веру в себя своими уничижительными комментариями. Они могут учинить такой хаос в твоих мозгах, что ты сама не будешь знать, кто ты есть на самом деле и как именно тебе ублажить всех своих гонителей, не говоря уже о себе самой. Собственно, именно это и случилось со мной в академии искусства. Потому-то я ее и бросила.
«Зато сейчас точно знаю, в чем мое слабое место», – попыталась я утешить себя. Впрочем, по отзывам своих наставников, ни одна из тех композиций, которые я представляла на их суд в течение последних трех месяцев, не выдерживала никакой критики.
Все мои живописные работы разносились в пух и прах. Несмотря на уничижительную критику, одно я знала совершенно определенно: если я потеряю сейчас веру в свой талант, то зачем мне жить? Ведь это единственное, что у меня осталось.
Я снова вернулась в комнату и улеглась на кровать, желая лишь одного. Поскорее бы закончились эти бесконечно долгие часы одиночества. О, как я сейчас понимаю всех этих стариков, днями напролет просиживавших на скамейках в парке Баттерси, которых я встречала, что ни день, по пути в академию и из нее. Они торчали в парке, даже если на улице стоял мороз. Потому что им важно было убедиться в том, что они не одни на этом свете, что на планете Земля пока еще обитают и другие люди.
В конце концов я все же заснула. Ночью мне приснился кошмар с пауками. Я проснулась от собственного крика и тут же зажала рот рукой. Какой-нибудь случайный жилец, оказавшись в коридоре, еще подумает, что меня тут убивают. Решив, что больше не смогу оставаться в этой безжизненной комнате одна, я быстро натянула на ноги ботинки, схватила фотокамеру и заторопилась к лифту, на первый этаж.
На улице постояльцев гостиницы терпеливо поджидала вереница такси. Я уселась на заднее сиденье одной из машин и попросила водителя отвезти меня к Большому королевскому дворцу. Что меня всегда забавляло в Бангкоке, да, пожалуй, и во всем Таиланде, так это повсеместное обилие обслуживающего персонала. В любом, даже самом крохотном магазинчике, куда ты заглянул, чтобы купить себе упаковку обычного арахиса, тебя тут же бросается обслуживать толпа народа: один сопровождает по залу, второй выбивает чек, третий укладывает твою покупку в пакет. Впрочем, труд здесь баснословно дешевый. Вот и старается каждый, как может. А со стороны похоже на какую-то шутку. Почему-то при этой мысли настроение у меня снова испортилось. Я вдруг подумала, уж не поэтому ли я так люблю путешествовать? Странствия по миру помогают увидеть порядок вещей в его, так сказать, перспективе.
Водитель высадил меня возле Большого дворца, и я тут же влилась в нескончаемый поток туристов. У многих вызывающе красные, обгоревшие на солнце плечи. Наверняка приехали сюда совсем недавно и из северных широт. Перед входом в храм Изумрудного Будды я сбросила с ног свои бутсы, оставив их на ступеньках крыльца вместе со шлепанцами, кроссовками и другой обувкой остальных туристов. Потом вошла в храм. По оценкам специалистов, Изумрудному Будде уже более пятисот лет. Это самая знаменитая статуя в Таиланде. Впрочем, по своим габаритам Изумрудный Будда гораздо меньше других статуй Будд, которые мне довелось повидать, странствуя по свету. Почему-то яркая зелень нефрита, да и сами формы тела Изумрудного Будды вдруг напомнили мне такую ярко-зеленую ящерицу. Линии тела лились плавно, хотя, если приглядеться внимательнее, были не вполне безупречными. Впрочем, это не столь уж и важно. Все равно Изумрудный Будда очень красив.
