– А я, Лусия, впитал в себя обе культуры, и испанскую, и цыганскую, – повторял он ей не раз. – И потом, не забывай, именно испанская публика обеспечит нам тот успех, которого мы с тобой так жаждем, – сказал он ей как-то вечером, когда она принялась насмехаться над ним за то, что он читает испанскую газету. – У испанцев все – и власть, и деньги.
– Эти payos убили моего брата! – крикнула ему в ответ Лусия. – Я им никогда не прощу этого!
– Цыгане тоже убивают цыган, как и испанцы убивают друг друга, и что с того? – слегка пожал плечами Менике. – Мне очень жаль твоего брата, поверь мне. Но случилась трагедия. А злость и предрассудки не приведут ни к чему хорошему в этой жизни, Лусия. Ты должна уметь прощать, как учит нас Библия.
– А, так ты еще и священник по совместительству, да?! – с яростью набросилась она на него. – Советуешь мне читать Библию? Пытаешься поучать меня? Ты же прекрасно знаешь, что я не умею читать.
– Я научу тебя.
– Мне это без надобности! – Она сбросила с плеч его руку, которая обняла ее. – Мне нужны только мое тело и моя душа.
Однако в глубине души Лусия понимала, что Менике прав. Толпы зрителей, которые заранее покупали билеты на ее выступления, все эти люди ведь не были цыганами. Это испанцы выплачивали ей те большие деньги, которые она сейчас получала каждую неделю.
Лусия поднялась со своего места.
– Он обращается со мной точно так же, как и мой отец! – крикнула она, обращаясь к гитарам. – Будто я маленькая глупая цыганка, которая ничего не понимает. И тем не менее каждую ночь он как минимум трижды удовлетворяет со мной свою похоть. Мама права. Все мужчины одинаковы. Ну, я покажу ему!
Она подняла ногу и пнула первую гитару, стоявшую в шеренге. Жалобно звякнули струны, и гитара тут же повалилась на бок. Потом Лусия глянула на безукоризненно ровные ряды книг, выстроившиеся на книжных полках, и решительным движением руки смела их на пол. После чего вернулась в спальню и впервые за много дней надела на себя платье фламенко, которое когда-то Менике с таким нетерпением срывал с ее тела. Подхватила в руки туфли и направилась к дверям. Открыла их и была такова.
* * *
Вернувшись к себе, Менике застал в доме полнейший разгром. Он тяжело вздохнул, обозрев кавардак, царящий в квартире, и поехал в театр «Колизей», где у Лусии была назначена репетиция на вторую половину дня.
В театре он встретил Хозе. Тот нервно курил, стоя возле дверей, ведущих на сцену. Там уже собралась вся его труппа.
– Лусия приехала? – поинтересовался Менике у Хозе.
– Нет. Я думал, она с тобой, – ответил тот. – Здесь ее никто не видел.
– Mierda! – тихо выругался Менике. – Утром я оставил ее у себя в квартире… Куда же она подевалась?
– Тебе лучше знать, – ответил Хозе, с трудом сдерживая себя. – Предполагалось, что ты станешь присматривать за ней.
– Вам, сеньор, не хуже моего известно, что за вашей дочерью, в принципе, невозможно «присматривать», особенно, если она впадает в ярость.
– Ведь у нее же концерты на следующей неделе! Вот мы и явились сюда на репетицию! И после стольких усилий и трудов, неужели она упустит свой счастливый случай?
Менике лихорадочно перебирал в уме все последствия выходки Лусии.
– Ступайте за мной, – бросил он Хозе. – Думаю, я знаю, где она сейчас может быть.
Спустя полчаса они прибыли на площадь де Олавиде, сосредоточие всевозможных баров и кафе. Лусию они обнаружили в центре площади в окружении толпы народа, собравшейся поглазеть на ее танец. Ей аккомпанировали каких-то два случайных гитариста. Менике с трудом протиснулся сквозь толпу. До его слуха долетел звон монет, которые швыряли зрители на землю рядом с ней. Он стоял, молча скрестив руки на груди, наблюдая за тем, как она танцует. Когда Лусия окончила свое выступление, раздались дружные аплодисменты, и они с Хозе тоже с готовностью присоединились к ним.
Потом Лусия принялась собирать монетки с земли, давая понять собравшимся, что представление окончено.
– Hola, Лусия, – поздоровался с ней Менике, подходя ближе. – Что ты здесь делаешь?
Лусия закончила собирать деньги, выпрямилась и посмотрела на него с вызовом.
– Я проголодалась. А денег на обед у меня не было. Вот я и пришла сюда, чтобы немного заработать. А сейчас, если ты не против, идем обедать.
* * *
Несмотря на нежелание Лусии видеть отца в Мадриде, встрече с другими членами его труппы она искренне обрадовалась.
– Чилли, ты привез мне свой тонизирующий напиток? – спросила она у приятеля, намеренно игнорируя присутствие его жены Розальбы, стоявшей рядом с ним.
– Глядя на тебя, Лусия, могу сказать, что столичная жизнь пошла тебе на пользу, – улыбнулся в ответ Чилли. – Ты счастлива?
– Я никогда не чувствую себя вполне счастливой, хотя, да! Жизнь в Мадриде имеет свои преимущества, – согласилась с ним Лусия.
В течение нескольких следующих дней артисты труппы Хозе нашли себе подходящее жилье в городе, а Хозе даже начал прослушивание: желая увеличить состав своей труппы, он пригласил несколько гитаристов, певцов и танцоров со стороны. Спустя пару-тройку длинных вечеров, в течение которых длился отбор, труппа наконец пополнилась новыми членами.
Гитарист по имени Себастьян охотно угощал всех выпивкой и сигаретами, хотя очень скоро выяснилось, что его пальцы не только искусно перебирают струны гитары, но так же ловко чистят карманы всех этих payos. Он клятвенно заверил Хозе, что никогда больше, но странным образом, вопреки всем обещаниям и заверениям, в его карманах всегда водились свободные песеты, которыми он, впрочем, щедро делился с остальными своими коллегами.
Брат Себастьяна Марио по кличке «Тигр», гибкий, мускулистый, каждый свой танец исполнял так, будто он тореадор, вышедший на арену, чтобы победить быка. Он единственный из всех танцоров мог посоперничать с Люсией неистовой энергией, бьющей из него ключом. Две молоденькие девушки, исполнявшие фламенко, были отобраны самой Лусией не в последнюю очередь потому, что их танец был зауряден и не мог соперничать с ее исполнением.
– Итак, дочка, – обронил Хозе, поднимая стакан с выпивкой после того, как была завершена их первая генеральная репетиция в сопровождении оркестра, – завтра труппа Альбейсин дебютирует в стенах «Колизея».
– И я вместе с вами, – прошептала в ответ Лусия, чокаясь с отцом.
* * *
В течение последующих нескольких месяцев слава Лусии росла и крепла. В билетные кассы театра «Колизей» выстраивались длинные очереди. Всем хотелось увидеть молодую очаровательную цыганку, которая танцевала в мужском костюме.
Наконец-то Лусия Амайя Альбейсин стала звездой.
Хотя в столице ей не хватало моря и того свободолюбивого духа Барселоны, который как нельзя лучше подходил ее взрывному цыганскому темпераменту, Мадрид Лусии нравился. Она влюбилась в его величественные белокаменные дворцы, в широкие улицы и проспекты. В самом воздухе этого города постоянно витали напряжение и страсть: бесконечные ежедневные баталии различных политических партий, каждая из которых добивалась поддержки у своих избирателей. Борьба еще более обострилась после того, как в ноябре республиканцы одержали победу на всеобщих выборах. Хотя Менике не раз пытался объяснить своей возлюбленной, из-за чего так разоряются все эти мужчины, крича друг на друга, Лусия лишь смеялась в ответ, закрывая ему рот поцелуем. Дескать, хватит с меня этих пустых разговоров.
