– Привет, Ма. Это Тигги. Со мной все хорошо, я сейчас нахожусь в Испании. Захотелось немного тепла после всех холодов, пережитых в Шотландии. Я забыла свой мобильник в Киннаирде, но постараюсь в ближайшие дни снова выйти с тобой на связь. Пожалуйста, не волнуйся за меня. Я тебя люблю. До свидания.
Я опустила трубку. На какое-то мгновение рука моя зависла в нерешительности. Уж очень был велик соблазн отправить коротенькое сообщение и на мобильник Чарли.
– Нет, Тигги! Только без глупостей! Он ведь был твоим работодателем. Или забыла? – твердо приказала я себе.
«Но ведь тебе хочется поговорить с ним, разве не так? Потому что этот человек тебе небезразличен…»
– Нет, это неправда! – сказала я вслух.
«Это правда, Тигги…»
Я тяжело вздохнула. Надо сказать, один из побочных эффектов моих интенсивных занятий с Ангелиной – это стремительное усиление роли моей интуиции. Ну, или моего внутреннего голоса, если уж обозначить интуицию другими словами. Внутренний голос, в буквальном смысле слова, стал моим Санчо Пансой, только в женском обличье. Вот и в последние дни он болтает без умолку и при любой возможности тут же тычет мне в лицо любой, даже самой невинной ложью, которую я изобретаю для самой себя.
«Ладно, будь по-твоему», – мысленно согласилась я с ним и, расплатившись за звонки, вышла из магазина. У Марселлы были еще кое-какие дела в городе, а потому домой я возвращалась одна.
– Да, он был мне… То есть я хочу сказать, он и сейчас далеко не безразличен мне, – принялась я размышлять вслух. – Но он женатый человек, у него взрослая дочь, на его руках огромное имение, которым надо как-то управлять при полном отсутствии средств. Да и вообще, его жизнь – это сплошной кошмар! Так что, что бы ты сейчас мне ни нашептывал, – обратилась я к своему Санчо Панса, – я отмету напрочь все твои аргументы!
Мимо меня прошли какие-то две женщины. Они удивленно глянули на меня. А как еще можно смотреть на человека, разговаривающего с самим собой?
– У меня есть друг-невидимка! – выкрикнула я на английском языке, потом помахала им рукой и стала карабкаться вверх, поднимаясь по склону горы в сторону Сакромонте.
* * *
Вечером того же дня Ангелина объявила, что я уже готова к поступлению в «университет», как она обозначила завершающий этап наших с ней занятий. Когда я пришла к ней, Пепе как раз собирался уходить. Он занимался организацией фиесты в мою честь, которая должна была состояться через пару дней.
– Придут все! – объявил он мне, уходя. Я поняла, что предстоящее событие очень волнует его. – Будет все, как в старые добрые времена!
Мы уселись с Ангелиной рядом, и она начала делиться со мной своими самыми сокровенными знаниями о том, как творить чудеса: всякие разные талисманы и обереги, приворотные зелья и заклинания, различные амулеты в форме монет и прочее, и прочее. При тусклом пламени одной оплывшей свечи – Ангелина настояла, чтобы это была именно свеча, а не резкий свет электрической лампочки, – она показывала мне всяческие сакральные предметы, принадлежавшие когда-то моим предкам. Я брала их в руки, чувствуя уже ставшее привычным покалывание в ладонях, а она рассказывала мне, как именно можно попасть в тот «другой мир», который населен духами. Это же они шепчут мне на ухо, и это благодаря им я получаю свои необычные знания о вещах.
Наконец дело дошло до проклятий, и тут я впервые сказала решительное «нет».
– Я полагала, что мы – целительницы, знахарки, которые лечат людей и животных, – сказала я. – Так как же мы можем проклинать кого-то? Или желать кому-то зла?
Ангелина бросила на меня грустный взгляд.
– Эризо, в этом мире есть место не только свету, но и тьме. За свою жизнь я видела много темного. – Она закрыла глаза, и я поняла, что мыслями она снова в прошлом, в том страшном и трагичном прошлом, которое до сих пор довлеет и над ней, и над этой красивой страной. – Когда наступает время тьмы, то всегда делаешь все, чтобы выжить, чтобы защитить себя и тех, кого ты любишь. Сейчас мы пойдем с тобой в лес, и я научу тебя словам самого сильного проклятия.
Минут через пятнадцать она остановила меня посреди лесной поляны и заставила выучить наизусть слова, которые прошептала на испанском, предварительно повесив мне на шею защитный талисман. Наверное, хорошо, что я не понимала значения этих слов. Я никогда не должна была произносить эти слова вслух или тем более записывать их. Только хранить их в памяти и мысленно повторять время от времени, пока они не станут неотъемлемой частью моего подсознания и не запечалятся навечно в моей душе.
– Сколько раз ты сама произносила это проклятие? – спросила я у Ангелины, когда мы возвращались домой.
– Только дважды. Один раз, чтобы спастись самой, а второй – чтобы помочь человеку, который отчаянно нуждался в моей помощи.
– И что случилось с теми людьми, которых ты прокляла?
– Они умерли, – ответила она коротко.
– Понятно, – выдохнула я, поражаясь и одновременно ужасаясь той сверхъестественной силе, которой наделена эта женщина. Оставалось лишь надеяться на то, что я не унаследовала этого ее дара, единственного в своем роде, которым бы и не хотела владеть.
* * *
– Все у тебя получилось хорошо, Эризо, – подвела черту под нашими занятиями Ангелина спустя два дня. – У нас с Пепе для тебя сюрприз. Сейчас ступай к Марселле. – Она быстро выдворила меня вон, чтобы отправиться на свой послеобеденный сон-сиесту, а я вернулась к себе в отель. Отыскала Марселлу, которая улыбнулась понимающей улыбкой.
– Пойдем со мной, Тигги, – пригласила она меня в свои приватные покои, тоже расположенные в пещере. Все помещения были украшены традиционными рукоделиями и покрывалами. В одной из комнат в углу стоял огромный телевизор устаревшего образца.
– Вот! – Марселла показала мне на диван.
На нем лежало красивое платье фламенко белого цвета с пурпурно-красными воланами, плавно переходящими в длинный шлейф.
– Примерь, – предложила она мне. – Это мое старое платье, которое я храню с детства, но тебе, по-моему, оно должно быть впору. К сегодняшнему празднику мы должны сделать из тебя настоящую bailoara, исполнительницу фламенко.
– Я должна буду явиться на фиесту в этом? – совершенно искренне удивилась я.
– Конечно. Ведь это же праздник!
Она швырнула мне на руки охапку мягкой ткани и проводила в небольшую гардеробную. Там я сняла с себя свое платье и облачилась в наряд фламенко. После чего вышла к Марселле, чтобы та помогла мне справиться с многочисленными пуговичками на спине. Разгладила руками юбку, слегка поправила глубокое V-образное декольте.
– А сейчас взгляни на себя в зеркало, Тигги. – Марселла развернула меня лицом к зеркалу.
Я с удивлением обозрела женщину, которая глядела на меня из зеркала. Какая-то совершенно новая Тигги из зазеркалья, смуглая, успевшая загореть под горячим испанским солнцем, глаза блестят, платье удачно подчеркивает мою тонкую талию и нежную, гладкую кожу в области декольте.
