Мария прислушалась к собственному голосу, сорвавшемуся на крик. Но, судя по всему, ее терпению пришел конец. Что бы она ни делала, что бы ни говорила, все было тщетно: ей так и не удалось вытащить дочь из постели. Сама она днями напролет мыла и выскребала грязь из их нового дома, уничтожая многолетние следы запустения, а Лусия тем временем валялась у себя в номере, и ничто вокруг ее не трогало. Казалось, с каждым днем угасает ее интерес к жизни. Она становилась все более неразговорчивой и замкнутой.
– Сейчас я снова отправляюсь в наш новый дом, но к тому времени как я вернусь назад, изволь вылезти из кровати. Ты не мылась с тех пор, как мы заселились в гостиницу, и вся твоя комната провоняла потом. А потому, если ты наконец не поднимешься на ноги и не оденешься, ты не оставишь мне иного выбора. Я немедленно позвоню Менике, сообщу ему, где мы, и расскажу, что случилось.
– Нет! Мама, нет! – Лусия вытаращила на нее глаза, полные страха и отчаяния. – Ты не посмеешь!
– Очень даже посмею! Я не позволю тебе больше валяться в постели днями напролет. Должна же я, в конце концов, позаботиться о своем будущем дорогом внуке или внучке. – Мария схватила свою сумочку и направилась к дверям. – Подумай, Лусия, о том, скольких я уже потеряла за свою жизнь. И я не допущу еще одной бессмысленной смерти, тем более прямо у себя под носом. Вернусь после обеда. Ладно?
Ответа не последовало. В сердцах Мария громко хлопнула дверью, радуясь хотя бы тому, насколько чище и приятнее воздух в коридоре, чем у них в номере. Ведь она ничуть не преувеличила, когда сказала дочери, что та уже вся провоняла потом. Направляясь к лифту, Мария невольно обратила внимание на то, как трясутся у нее руки. Дай-то бог, подумала она, чтобы ее угроза возымела свое действие.
Мария вернулась в гостиницу к обеду и, к своему превеликому облегчению, застала Лусию сидящей на постели, с банным полотенцем на голове.
– Как видишь, я встала и помылась, как ты того пожелала. И даже попросила горничную прийти и поменять постельное белье. Ты довольна?
– Для начала да. А сейчас давай поищем тебе что-нибудь подходящее из одежды. – Мария быстро прошлась рукой по вешалкам в гардеробе дочери, внутренне ощущая некоторое разочарование. Все же жаль, что ей не удалось реализовать свою угрозу. Может, это было бы самым лучшим выходом из сложившейся ситуации – сообщить Менике всю правду.
– На улице очень жарко. Надень вот это. – Мария швырнула на руки дочери хлопчатобумажное платье. – Хочу, чтобы после обеда ты проехалась вместе со мной в наше имение. Посмотришь хоть своими глазами на тот дом, в котором появится на свет твой ребенок. А еще я хочу, чтобы ты, Лусия, взглянула на Альгамбру и вспомнила, кто ты и откуда.
– Как я понимаю, выбора у меня нет?
– Ты права. Выбора у тебя нет. Пора начинать отвечать за себя и за свои поступки. А если будешь и дальше продолжать вести себя как ребенок, что ж, тогда я тоже начну обращаться с тобой соответственно, как с ребенком.
После обеда Мария усадила дочь рядом с собой, на пассажирское место в старенький туристский автомобиль марки «Ланча», который помог ей приобрести Алехандро через своего приятеля. Элегантная и стильная модель мощного двухдверного автомобиля превратилась за годы недосмотра практически в старую развалюху со следами ржавчины, проступившими на когда-то шикарном капоте насыщенного синего цвета. Судя по всему, и двигатель тоже был далеко не в лучшем состоянии, в чем мать с дочерью имели возможность убедиться на собственном опыте, пока машина, переваливаясь из стороны в сторону и постоянно останавливаясь, дотащила их кое-как до виллы.
– Посмотрел бы на тебя сейчас отец! – насмешливо воскликнула Лусия, когда Мария нажала на тормоза вместо того, чтобы переключить сцепление, и в результате они благополучно съехали в кювет.
– Ну и что тут смешного? – неожиданно для себя вспылила в ответ Мария, почувствовав себя уязвленной и попытавшись снова вырулить на проезжую часть. – Твой отец в свое время с мулом толком не мог управиться, не мог повернуть его в нужную сторону.
Машина затарахтела дальше, а Мария мысленно взмолилась, чтобы Лусия одобрила все ее тяжкие труды, которые она затратила на то, чтобы превратить заброшенную виллу в самый настоящий уютный дом для них обоих.
– А вот и она! Наша вилла «Эльза». Ее так назвали в честь прабабушки Алехандро. Красивая, правда?
– Ну, положим, не такая красивая, каким был мой дом в Мендосе, но да, ничего, – констатировала Лусия, поспешно добавив в свою оценку немного позитива, понимая, что мама больше не будет терпеть ее вселенское отрицание всего на свете.
Мария тут же устроила для дочери самую настоящую экскурсию по дому. Ее переполняло чувство гордости за то, что уже сделано. Во всех комнатах пахло свежестью, все помещения были залиты ярким солнечным светом, поскольку с окон наконец убрали защитную обрешетку.
– А вот здесь, Лусия, будет детская, – объявила Мария, остановившись на пороге небольшой комнатки, расположенной как раз между ее спальней и комнатой Лусии. – Вспомни, как ты сама спала на соломенном тюфяке рядом с нашей с отцом кроватью, когда была еще маленькой. Как же далеко мы ушли с тех пор, и все благодаря тебе и твоему удивительному таланту. Правда, хорошая комнатка?
Лусия уже открыла рот, чтобы сказать, что вилла, несмотря на все восторги матери, едва ли напоминает отель «Вальдорф Астория», но тут же немедленно закрыла его, испугавшись, что Мария возьмет и приведет в действие свою угрозу – позвонит Менике.
– Взгляни сюда! – Мария распахнула еще одну дверь и с гордостью продемонстрировала дочери туалет и небольшую ванную. – Все подсоединено к колодцу, который заполняется водой, стекающей с гор. Алехандро сказал мне, что за все сорок лет, что он помнит этот дом, колодец еще никогда не пересыхал. Хочешь апельсинового сока? – предложила она Лусии, когда обе направились на кухню. – Я сегодня утром выжала немного свежего.
– Спасибо, – поблагодарила Лусия.
Мария налила себе и дочери по стакану сока, и они вышли на затененную террасу перед домом.
– Взгляни вон туда! – Мария показала влево, вскинув палец над головой. – Видишь вдалеке Альгамбру? Помнишь ту первую ночь конкурса? Ведь именно там все для тебя и началось, родная моя.
– Да, началось. Не знаю только, к лучшему или к худшему, – грустно согласилась с ней Лусия.
– Знаешь, я так рада, что мы купили все необходимое для себя и ребеночка еще в Нью-Йорке. В Гранаде же невозможно ничего достать. Только на черном рынке. А уж какие там цены… – Мария сокрушенно покачала головой и сделала очередной глоток из своего стакана. – Ты только представь себе, что через каких-то три месяца у нас здесь появится ребеночек! Невероятно!
– Нет, я пока не представляю, мама. Но чувствую, что за последние несколько месяцев все в моей жизни изменилось самым кардинальным образом.
– Знаешь, Лусия, беременность – это самая большая перемена в жизни любой женщины. Для меня, например, все мои дети стали самым главным достижением в жизни. Я так горжусь… всеми вами.
