Керри потянулась и отодрала блокнот. Не книга. Маленький блокнотик или мини-альбом. Шесть на десять дюймов.
Она села, скрестив ноги, на пол и открыла его.
На первых страницах была молодая женщина в самых разных местах. Одна фотография была сделана в квартире, другие – на улице. Во дворе. У дерева. Ничего необычного. Керри всматривалась в лицо женщины. Она казалась матерью Селы в двадцать – двадцать пять лет. Керри нахмурилась, присмотрелась повнимательнее. А может, и нет. В лице было что-то не то.
Керри перевернула очередную страницу мини-альбома. Некоторые места, где были сделаны снимки, выглядели смутно знакомыми. Судя по машинам на одной фотографии, это конец семидесятых, может, начало восьмидесятых. Если бы разглядеть номер машины…
– Девлин!
Схватив альбом, Керри поднялась на ноги и пошла искать напарника.
– Ты где?
– В детской.
Детская. Она направилась туда. Там сильнее пахло смертью. Багровые пятна на ковре напоминали любому, кто смотрел, что на этом месте разыгралась борьба за жизнь, проигранная Жаклин Роллинс.
– Что ты нашел?
Глядя на колыбельку, он показал внутрь.
– Это ты сделала?
Керри подошла к нему и посмотрела на белое белье с розовыми единорогами. Одеяло было откинуто, игрушечный единорог вместе с подушкой отодвинуты. Она покачала головой.
– Я заглядывала сюда каждый раз, как мы проходили мимо, но я ничего не трогала. Не видела смысла.
– Я тоже, – признался Фалько. – Так что, если это не другие полицейские, находившиеся тут уже после того, как мы ушли, значит, в дом заходил кто-то еще.
– Ты проверь охранную фирму, а я позвоню офицеру Мэтьюз.
Она была здесь той ночью, когда запирали дом.
После второго визита криминалистов (и Мэтьюз тоже должна была их сопровождать), кроме них с Фалько, в доме никто не появлялся. Да, еще приходила Гиббонс, но Керри все время находилась с ней.
Мэтьюз ответила сразу. Ее ответ был ровно таким, как ожидалось. С колыбелью никто ничего не делал. Борьба произошла на другом конце комнаты, и колыбель не трогали. Не было причин проверять это.
На самом деле никому не хотелось копаться в колыбели, зная, что беременная мать пропала.
Фалько вернулся в комнату.
– Кто-то был в доме вечером в воскресенье. Если это не ты и не Таня, то нужно выяснить, не заходил ли кто-то из родителей, потому что совершенно точно это не я.
Насколько известно, единственным человеком, который знает код и чья смерть до сих пор не подтверждена, была Села Эбботт.
А также, учитывая романчик Марселлы, возможно, Нил Рамси.
– Надо, чтобы криминалисты пришли и сняли отпечатки пальцев в комнате и на пульте охраны. – У Керри забилось сердце. – Черт возьми, нам надо знать, что было спрятано между подушкой и одеяльцем. – Ей хотелось стукнуть себя за то, что не осмотрела колыбель сразу. Она была достаточно опытной, чтобы не игнорировать самые невинные с виду места.
Пока Фалько звонил, Керри отошла от колыбельки, боясь затоптать возможные следы.
– Они приедут через полчаса, – объявил ее напарник.
Керри кивнула.
– Хорошо.
– Что у тебя?
Керри показала ему мини-альбом, про который совершенно забыла.
– Я нашла его приклеенным к нижней стороне тумбочки в комнате матери. Не могу поверить, что пропустила его раньше, но, видимо, пропустила.
Фалько взял альбом и стал листать страницы.
– Я думаю, это Жаклин, когда ей было где-то за двадцать. Она выглядит по-другому, но это было так давно. – Керри пожала плечами. – Не хватает узнаваемого фона, чтобы определить, где это было снято.
Фалько изучал фотографию за фотографией.
– Это здесь.
Керри наклонилась к нему и посмотрела на фотографию, на которой он остановился.
– Насколько ты уверен?
– Видишь вот этот магазин?
– Вижу, но не узнаю.
– Это в Айрондейле. Там была аптека. И еще там продавали газировку и мороженое.
– Тут не видно названия, она закрывает его.
– Я вырос в том районе. Я знаю это место.
– Я думала, ты вырос в Монтгомери.
Он покачал головой.
– Мы туда переехали, когда я уже заканчивал школу. – Он постучал по фотографии. – Это Айрондейл.
– Так значит, мать сначала жила там. – Керри встретилась взглядом с Фалько. – Может быть, поэтому Джанель приехала в Бирмингем. Тут могли остаться друзья семьи, дальние родственники.
– Нам бы очень помогло, если бы мы нашли кого-то, кто помнит, как Джанель вернулась.
«Если бы», – подумала Керри.
Фалько перевернул еще несколько страниц. Потом остановился и постучал по еще одной фотографии.
– А это пропавшая жена.
Керри посмотрела на фотографию. Он был прав. Она недалеко продвинулась, пока он не позвал ее в детскую.
– А здесь, видимо, ее старшая сестра, Джанель, и мать, мне кажется. – Это первая фотография, на которой изображены три женщины вместе. И снова мать выглядела как-то по-другому, было трудно определить, в чем дело. Время и дурное здоровье меняют людей.
Фалько перевернул страницу, и что-то упало на пол. Керри нагнулась и подняла маленький конверт. Из тех, что продаются в комплекте с листом бумаги. Она перевернула его. Конверт адресован Жаклин Роллинс в Сан-Диего. Марка проштампована в Бирмингеме. Отправитель – Джанель. Обратным адресом значился многоквартирный дом, в котором она жила.
Керри открыла конверт и вытащила письмо. Там был один листок, сложенный пополам. А в него вложена маленькая фотография Джанель и мужчины на несколько лет старше ее. Керри мучилась, но не могла точно сказать, видела ли она его когда-нибудь. Он не смотрел в объектив.
– Узнаешь его?
Фалько покачал головой.
– А ты?
– Немного. Мне кажется, я его видела. – И вдруг ее осенило. – Черт возьми, я думаю, это Тео Томпсон.
Фалько забрал у нее фотографию.
– Имей в виду, – напомнила она, – что это было по крайней мере пятнадцать лет назад. И фотография маленькая, и он не смотрит в объектив. – Она пожала плечами. – Может, кто-то что-то ему сказал. – А может, ему было неловко фотографироваться с женщиной, которая не являлась его женой.
Сукин сын. Села Эбботт не ошиблась, когда сказала Бельмонту, что речь шла про ее сестру и Тео Томпсона.
– Черт меня побери, – сказал он. – Я думаю, ты права.
Керри стала читать письмо.
