– Фух! – воскликнул библиотекарь, прижав к груди пухлую ладонь. – Что вы здесь делаете? Библиотека – не место для…
Стараясь не смотреть на его красную шляпу, я неловко, насколько это позволяло тесное пространство, склонилась в поклоне. Кажется, именно так в академии обычно делали, когда просили прощения. Как Кей тогда извинялся перед доцентом Краймом за наше опоздание…
Вспомнив прежнего коменданта мужского общежития, я вспомнила и всё остальное, что было с ним связано, и усилием воли постаралась не думать об этом. Когда эти картины оживали перед глазами, я чувствовала себя отвратительно. Так легко было соскальзывать в пучину воспоминаний о доценте, Селии и Межмирье, но тяжело выныривать из них и напоминать себе о том, что всё изменилось – и в академии Эрмеслан, и в моей жизни, и в наших с Кеем отношениях. Изменилось безвозвратно. Вот только перспектива отправиться куда-то на практику пугала, но ведь там я буду не одна…
– Если вы явились не за книгами, уходите! – приказал господин Гирдемар, растеряв все остатки прежнего показного добродушия. – Вечно от вас проблемы! Будь я ректором, я бы…
Что именно он бы сделал, мы не дослушали – воспользовались случаем покинуть библиотеку, пока её хранитель не задумался о том, что застиг нас слишком близко к тайнику. Я думала, что Теа Собрен уже ушла, но она ждала в коридоре. Мы с ней едва не столкнулись, когда выходили.
– Куда вы пропали? – прошипела она. – Я уж думала, он вас там допрашивает. Или запирает в одном из подсобных помещений.
– Прости-прости, – быстро сказала я. Чернокнижница бросила на меня внимательный взгляд. Затем подошла чуть ближе и недоверчиво склонила голову.
– Неужели вы… Это только тебе могло прийти в голову! – добавила она, подтолкнув Кея в бок. – У меня просто слов нет!
– А что, завидно? – Кей беззастенчиво усмехнулся. – Ай-ай-ай, как нехорошо читать чужие воспоминания!
– Не хуже того, что делаешь ты, – фыркнула она. Её взгляд заставил меня окончательно смутиться, и я поспешила ретироваться. В конце концов, пока нового вторжения в библиотеку не планировалось, так что торчать здесь дальше не имело смысла.
Торопливо попрощавшись с обоими, я зашагала в сторону женского общежития. По дороге приняла окончательное решение как можно скорее научиться закрываться от эмпатического и ментального воздействия. Надоело уже быть для этих двоих открытой книгой. Впрочем, способность Кея мне в целом нравилась. Говоря начистоту, как много парней, угадывающих чувства и сокровенные желания своих девушек даже не с полуслова, а вообще без слов? Но иногда это утомляло. Если на меня ни с того ни с сего вдруг накатывало плохое настроение, Кей это ощущал и всячески пытался докопаться до причины, отчего мне становилось неловко.
Что же касалось таланта чернокнижницы, то тут всё обстояло ещё хуже. Она ведь считывала не эмоции, а то, что происходило в головах у других. Возможно, я была единственной в академии, кто до сих пор не умел защищаться, но это я собиралась исправить в ближайшее время.
– Вид у тебя прямо воинственный, – заметила Эрика, когда я вошла в нашу комнату. Соседка лежала на кровати, обложившись своими многочисленными подушками, и листала журнал. – Всё в порядке?
– Как сказать, – отозвалась я со вздохом, поднимаясь к себе.
– Скоро уже ужин, – напомнила собеседница.
– Не хочу есть.
– Если ты поругалась с Кеем, у меня где-то завалялся набор для несчастных влюблённых.
– Это ещё что такое?
– Ты не знаешь? – удивилась Эрика. – Скучный же у вас мир. Ладно, я поищу.
– Но мы не поругались, – быстро сказала я, стараясь не думать о том странном взаимопонимании, которое временами возникало между Кеем и чернокнижницей.
– Никогда не знаешь, когда что-то пригодится, – философски заключила соседка и снова зашелестела страницами.
Я села на кровать, разглядывая носки бирюзового цвета балеток, украшенные атласными бантиками. Здесь, в академии, ко мне снова вернулась свобода распоряжаться доставшимся от прежней обитательницы комнаты гардеробом, в котором не имелось ни привычных джинсов, ни футболок, ни толстовок с карманами и капюшоном. Поэтому я опять выглядела эдакой девочкой-цветочком, романтичной и немного наивной. Но какой я себя ощущала? Особенно сейчас, когда снова почувствовала, насколько я не подхожу этому месту.
И за что только Кей меня любит?..
Я едва не произнесла этот вопрос вслух, но тут же прижала ладонь к губам, пока с них не сорвались безжалостные слова. Говорят, будто нельзя сомневаться в себе. Но я сомневалась. В своих способностях хоть на немного приблизиться в умениях к другим студентам. Может быть, ректор вернул меня в академию только из-за Кея? Чтобы тот снова не сбежал на мои поиски. А что, вполне вероятно.
– Нет, тебе точно нужен набор для несчастных влюблённых, – сказала Эрика. – Такой унылый вид бывает только у них. Да и вообще, надо взбодриться.
– Как? – откликнулась я.
– Может, вечеринку устроим?
– Мы же только недавно праздновали наше возвращение.
– Тогда девичник.
– Только без гаданий! – попросила я. Не хотелось услышать ещё одно предсказание. Хватит с меня и Берта.
– Как скажешь. Будем пить горячий шоколад, щеголять в пижамах и делиться секретами. Ну и перемывать косточки парням, конечно! – добавила она со смехом.
– Звучит интересно.
– Не только звучит. Наверное, придётся и Теа Собрен тоже пригласить. Вы ведь, кажется, теперь стали подругами.
– Хорошо.
Я немного повеселела и даже начала раздумывать, не пойти ли всё-таки на ужин, когда в дверь постучали.
– Входите, открыто! – крикнула соседка.
Это оказался Всеволод. Вид у него был, пожалуй, такой же унылый, как у меня некоторое время назад. Он покосился на Эрику, и та поднялась с места.
– Поняла, у тебя есть разговор. Оставляю вас одних! Яна, если надумаешь, всё-таки заглядывай в столовую!
Когда соседка вышла, Всеволод поднялся ко мне.
– В чём дело? Ты такой кислый. Опыт не удался?
– Да нет, дело не в этом. Теа… Кажется, ей нравится кто-то другой, – пробормотал он и сел на край моей кровати. Я подвинулась. – Наверное, этого и следовало ожидать. Кто я и какая она… Ничего общего!
– Но ведь вы уже некоторое время вместе, и всё было хорошо, – в попытке утешить произнесла я. Коснулась его руки. – Или нет?
– Сейчас мне кажется, будто я что-то упускал, потому что был слишком счастлив, – вздохнул химик-алхимик.
– И… у тебя есть подозрения, кто бы это мог быть? – осторожно поинтересовалась я.
Всеволод вскинул на меня печальный взгляд и снял очки. Без них его серые глаза казались какими-то беззащитными. Плечи горестно поникли.
