Трогать клыки, которые выглядели не только весьма реалистично, но и довольно угрожающе, я не решилась, но рассмотрела со всех ракурсов. Неизвестно, что сказал бы хозяин бродячего театра, но я уже не сомневалась – зрители будут в полном восторге. Даже если допустить, что они никогда в своей жизни не слышали о вампирах.
– Отлично! – одобрила я. – Мне очень нравится! Дело за костюмом!
– С костюмерами я уже познакомился, – сообщил Кей. – Но, думаю, без твоего совета не обойтись. Что обычно носят эти существа?
– Нужно что-нибудь универсальное, – заметила я. – Про плащ уже говорила? Ещё хорошо бы белую рубашку, лучше из какой-нибудь дорогой ткани…
– Ну, такого добра у них навалом.
– Хорошо, заглянем к ним вместе завтра.
– Тебе здесь нравится? – спросил вдруг Кей. Он взглянул на меня серьёзно, без улыбки. – Не жалеешь, что мы сюда приехали?
– Но ведь от нас ничего не зависело, правда? Если ректор вбил себе в голову, что нужна практика, переубедить его так и не получилось. Могло быть хуже.
– Пожалуй… Но, если что-то придётся тебе не по душе, испугает или насторожит, сразу говори мне, хорошо? Обещаешь?
– Ладно, – пробормотала я, недоумевая, с чего Кею вздумалось поднять эту тему.
Хотелось увидеть, куда денутся клыки, но, когда я вышла из ванной, их уже не было. Впрочем, к лучшему. Целовать Кея с ними я бы точно не решилась.
Следующий день снова начался с репетиции. Перед ней мы успели посетить трейлер костюмеров, доверху набитый всевозможными нарядами, париками, искусственными усами и бородами, а также прочими вещами, предназначенными для изменения внешности. Работающие там женщины за несколько минут подобрали для Кея подходящие по размеру плащ, белую рубашку с жабо и чёрные брюки.
Теперь, когда костюм имелся, оставалось самое сложное – продумать само выступление. Тут я тоже могла бы посодействовать, но всё же основное предстояло сделать театральному режиссёру господину Дорошу. Он чем-то напоминал мне ректора – такой же высокий, темноволосый и надменный. Ему, похоже, не очень-то нравилась перспектива работать с практикантами, но с приказом начальства мужчина спорить не осмелился. Пока остальные отрабатывали давно заученные трюки, режиссёр подошёл к нам.
– Сделаем наметки и покажем начальству для одобрения, – сказал тот, уводя Кея за собой и оставляя меня в пустом зрительном зале, где на сцене как раз появился Унгис, непринуждённо жонглирующий разноцветными булавами. Зрелище оказалось занимательное. Я зааплодировало, и артист подмигнул мне со сцены, после чего протянул руку, подзывая к себе.
– Научить?
– Боюсь, не смогу, – смутилась я.
– Да ладно тебе! Иди сюда! Тебе понравится!
Он угадал – мне понравилось. Пытаться повторить за ним, ронять непослушные булавы, оказавшиеся очень лёгкими, смеяться над собственной неуклюжестью. Под конец импровизированного урока жонглирования у меня даже начало что-то получаться. Но тут вернулся Кей, а также подошло время уступить сцену другому артисту. Я поблагодарила Унгиса и снова заняла место в зале.
– Что нового? – шепнула я Кею. После упражнений я слегка запыхалась, а вот по нему сложно было понять, устал ли он. – Придумали что-нибудь?
– Ага, – отозвался он. – Ничего сложного. Мы же, в конце концов, всего лишь студенты.
– Интересно, смогла бы я заниматься тем же, чем они? – подумала я вслух. – Постоянно, изо дня в день. Менять города, выступать перед зрителями, примерять разные образы…
– Я, пожалуй, сумел бы, – хмыкнул Кей. – Если станут платить и хорошо кормить. И если ты будешь рядом…
Наши взгляды встретились. Свет падал только на сцену, куда мы не смотрели, поблизости никто не сидел, и казалось, будто в целом зале нет никого, кроме нас. Даже звуки стихли. Мы придвинулись ближе друг к другу, потом ещё. Тёплое дыхание Кея коснулось губ.
– Вот теперь я верю, что вы собираетесь пожениться!
Я подпрыгнула на стуле. Господин Градек! Несмотря на свою внушительную фигуру, тот приблизился незаметно.
– Простите, если напугал, – произнёс он без малейшего замешательства. – Дорош рассказал мне про ваши планы. Я одобряю и готов включить в программу. Но сначала, до того, как мы покажем это зрителям, всё же хочу увидеть собственными глазами. На завтрашней репетиции.
– Как скажете, – невозмутимо ответил Кей.
Я ожидала, что владелец театра добавит, что и мне пора бы определиться, чем заниматься, но он больше ничего не сказал и направился к сцене. Мы с Кеем переглянулись и, стараясь быть понезаметнее, покинули зал. За пределами шатра ярко светило солнце и щебетали птицы, а свежий ветер тут же растрепал волосы.
– Куда вы подевались? А ну вернитесь! Здесь вам не курорт! – спустя несколько минут выглянул из шатра глава театра.
Пришлось возвращаться и досматривать репетицию до конца. Сегодня никаких экскурсий не намечалось, потому она продолжалась куда дольше, чем вчерашняя. Затем Кей снова понадобился режиссёру для того, чтобы обговорить какие-то детали будущего выступления, и я опять осталась одна. Компанию мне никто не составил, поэтому пришлось дожидаться Кея в доме на колёсах, где я от нечего сделать продолжала штудировать учебник. До ужина мы так и не увиделись.
Вечером Унгис, оказавшийся по совместительству и художником, пригласил нас посмотреть на новые афиши. Тот жил один в доме на колёсах чуть меньше нашего, но не менее симпатичном, несмотря на некоторый беспорядок. Кроме того, это было первое приглашение в гости, да и вёл он себя с нами куда доброжелательнее остальных артистов – словно с закадычными друзьями, с которые давно не виделся, а теперь встретился снова.
Когда мы от него вышли и направились к себе, уже горели фонари.
– А красивые платья в запасах у костюмеров, – сказал Кей, проходя мимо самого большого шатра. – Даже очень. Не захотелось примерить?
– Как-нибудь. Но, если это намёк на то, что следует покрасоваться в них перед зрителями, то пока я пас. Сначала посмотрим, как ты выступишь.
«Не сомневаюсь, что замечательно», – мысленно добавила я и, воспользовавшись тем, что рядом никто не маячил, обняла Кея. До чего же хорошо стоять вот так, вдыхая неуловимый чуть смолистый запах осени, одновременно ощущая и прохладный воздух, и теплоту объятий любимого. Казалось, и за целую вечность бы не надоело.
– У меня для тебя кое-что есть.
В его руке, словно по волшебству, оказался кулон в форме сердца на тонком шнурке – тот, который нашёлся в академии.
– Ты всё-таки решил отдать его мне?
Я разглядывала кулон, когда тот вдруг засиял не отражённым отблеском фонарей, а собственным светом. Таким же загадочным и волшебным. Кей медленно провёл пальцами по камню, и наши руки соприкоснулись.
– Почему он светится? Это магия, да? – спросила я. – Ведь не иллюзия же?
