Поначалу они не обратили на меня никакого внимания, но вот Грета подняла голову от тарелки, и наши взгляды столкнулись. На долгое мгновение мне показалось, будто всё стихло – шум, разговоры. Мы словно оказались одни, только я и она.
«Почему? – безмолвно спрашивала я. – Что это значит? Когда всё вернётся на свои места?»
Она взглядом указала мне на дверь, склонилась к Кею и что-то ему шепнула. Мне точно иголку в сердце воткнули. Воспользовавшись тем, что Унгис отвлёкся, и никто на меня не смотрел, я выскользнула наружу и остановилась, жадно вдыхая свежий воздух.
Грета появилась, отряхивая подол светло-синего платья. Моего платья! Я сделала шаг к ней.
– Как это случилось?!
– Что именно? – Грета с невинным видом захлопала ресницами. У меня такой привычки не имелось, и хорошо – очень уж походило на то, что умели делать большие шагающие игрушки. Вроде куклы наследника Тутти. Только там героиня притворялась игрушечной, а я вынуждена оказалась изображать другую девушку.
– Ты прекрасно понимаешь, о чём я!
– Понятия не имею, в чем причина. Но мне всё нравится. А тебе?
– Нравится?.. – Я могла только разевать рот, точно вытащенная из вода рыба. – Как такое может нравиться?!
– А что такого? Мы ведь артисты и постоянно должны влезать в чужие шкуры. А теперь и в буквальном смысле!
– Вот именно! Я всего лишь изобразила тебя на сцене! Твоего двойника! И только-то! Но занять твоё место мне никогда не хотелось!
– Зато мне хотелось занять твоё.
– Но зачем?
– Я одинока, а у тебя есть возлюбленный. Я никогда не училась, а ты студентка. Разве этого недостаточно?
– Но ты ведь сама говорила… – растерянно пробормотала я. – Что тебя всё устраивает. Что твоими университетами были бродячие театры. У каждого своя судьба! Я ни с кем не хотела бы поменяться местами!
– Не надо так паниковать, – недовольно поморщилась Грета.
– Значит, ты сама всё устроила?
– Я ведь сказала, что не я!
– Не верю! Должен же быть какой-то способ вернуться в свои тела! Так не может оставаться! Кей! Он меня узнает!
– Утром он ни о чём не догадался.
– Утром? Ты… Вы с ним?..
– Пока нет, – спокойно промолвила она. – Он слишком торопился на завтрак. Но то всего лишь вопрос времени.
Мне захотелось ущипнуть себя снова, ущипнуть много раз, только чтобы наконец-то закончился безумный дурной сон. Но тот не заканчивался. Грета, которой я так симпатизировала недавно, стояла напротив, безмятежно улыбаясь моими губами, и не горела желанием возвращаться в своё тело, свой трейлер и свою жизнь.
Но я хотела вернуться! Больше всего на свете я хотела снова стать собой! И быть рядом с Кеем…
Будто догадавшись, что речь зашла о нём, Кей выглянул из двери столовой. Я рванулась к нему, полная решимости обо всём поведать, но вышло так же, как и с Унгисом. Говорить не получалось.
– Надо было обсудить кое-что касательно нашего следующего выступления, но мы уже всё выяснили, – с чарующей улыбкой сказала ему Грета и взяла под руку. Кей мазнул по мне ничего не выражающим взглядом. Он меня не узнал!
Прошло несколько минут с того, как они вернулись в столовую, а я всё стояла на месте, будто превратилась в мраморную статую, в соляной столп, в облитую холодной водой на морозе снежную бабу. Казалось, будто вокруг меня нарастал ледяной кокон, а я не могла пошевелиться, не могла сбросить его с себя. Спустя некоторое время, когда меня обнаружили и затеребили другие артисты, я едва понимала, чего они от меня хотят.
– Она плохо себя чувствует! – громко произнёс Унгис. – Так ведь, Грета? Пойдём, я тебя отведу, – произнёс он, оттесняя всех остальных.
– Не… не называй меня Гретой… – Хотя бы эти слова получилось сказать. Он уставился на меня так, будто я сошла с ума.
– А как же ещё тебя называть? Что, придумала новый псевдоним? Потом расскажешь!
Хлопнула дверь трейлера. Спутник усадил меня на кровать, сам встал на корточки подле неё и взял мои руки, растирая их. Даже я сама чувствовала, какие они холодные.
– Что тебе принести? Ты ведь совсем ничего не съела за завтраком. Может, поискать врача в городе?
– Нет… Не надо. Спасибо, Унгис, ты такой добрый, а я…
– Ничего не говори! Мы ведь друзья. Кто ещё будет тебе помогать?
По щекам заструились горячие ручейки слёз. Я неловко стёрла их кулаком. Унгис ласково коснулся моей щеки, и я невольно отпрянула. В его внимательных глазах промелькнула тень печали. Я насторожилась. Друзья, значит? Как-то не по-дружески он смотрел на Грету, то есть на меня в её теле.
Интересно, а она-то сама догадывалась? Говорила о любви, о том, что любящие друг друга должны разделить один путь на двоих. Так ведь Унгис отлично ей подходил!
– Скажи… – Я облизнула губы, солёные от слёз. – Как ты ко мне относишься?
– Что? Грета! Ты сомневаешься во мне? – отозвался он.
– Я тебе нравлюсь? – упрямо продолжала я и тут же заметила, как его короткие тёмные ресницы чуть опустились. Смутился! – Ведь так?
– Да! – Унгис поднял на меня взгляд. – Но я должен был первым об этом заговорить! К тому же, в «Доме иллюзий» служебные романы не одобряются. Ты ведь и сама в курсе, не первый день здесь.
Я-то не в курсе, а вот Грета наверняка…
– Знаешь, я даже позавидовал практикантам – Яне и Кею, – поделился он. – Такие беззаботные и влюблённые! Им-то никто не запрещает проявлять свои чувства.
– Не ты один, – выдавила я.
– О чём ты?
– Не ты один им позавидовал. Но ведь не во всех театрах такие правила. Мы можем когда-нибудь уйти отсюда… вместе, – добавила я. Но тут же обругала себя. Что я говорю? Должно быть, Грете совсем не нравится Унгис, так какое у меня право давать ему надежду? – Прости, я чисто теоретически рассуждаю.
– А я не хочу теорий, я хочу жить и любить! – горячо возразил он и снова схватил меня за руки. Наклонился, прижался сухими губами к ладони. – Если ты позволишь…
– Извини, я действительно плохо себя чувствую, – остановила я его внезапный порыв. – Давай поговорим позже. Ладно?
– Как скажешь, – вздохнул он. – Так что тебе принести? Может, горячий напиток? Мне показалось, тебе тяжело разговаривать. Должно помочь.
– Да, пожалуйста, – ответила я. Увы, так просто моему горю не помочь, однако пить всё равно хотелось. – Ты очень хороший.
– Мне все это говорят, – хмыкнул он.
Унгис ушёл, а я положила голову на пахнущую чужими духами подушку и зажмурилась. От пролитых слёз кожа на лице казалась стянутой. Я лежала и думала про Грету. Наверное, она не была счастлива. Из-за слабого магического дара стала разочарованием для родителей, не могла быть настоящей иллюзионисткой, однако всей душой к тому стремилась. Работала на господина Градека, осознавала свою второсортность в сравнении с другими артистами. Да и любимого у неё нет.
