Борьба властей с казаками: хроника противостояния
Продолжается отток с Северного Кавказа и исконного казачьего населения. Причин этому много, одна из которых — неприязненные отношения с некоренными народами, прибывшими на Северный Кавказ в последние два-три десятилетия. Как пишет, например, журналист Юрий Сошин, «…в Кабардино-Балкарии усиливается противостояние между казаками и турками-месхетинцами в Майском районе. В северных степных селениях Прохладненского района наблюдается массовый исход русского населения и замена его турками-месхетинцами. В посёлке Граничный в первый класс местной школы не пришёл ни один русский ребёнок. Только дети турок-месхетинцев»
[251]. Здесь следует отметить, что противостояния между казаками и, например, балкарцами в КБР никогда не было
[252]. Что же касается Чечни и Ингушетии, то, как заявил в беседе с автором статьи атаман Терского казачьего войска Василий Бондарев, «ситуация с русским населением в Чечне и Ингушетии перешла порог необратимости». В этой связи Юрий Сошин полагает, что «если смотреть правде в глаза, то в Чечне и Ингушетии федеральная российская власть имеет символический характер, готов взорваться Дагестан, всё более сложной становится ситуация в ещё недавно спокойной Кабардино-Балкарии и в юго-восточных районах Ставрополья»
[253].
В целом положение дел с казачеством в Северо-Кавказском регионе впору характеризовать как катастрофическое. «Терское казачество погибает. Практически исчезли терские казаки в Ингушетии, на своих исторических, выделявшихся некогда в отдельный “Сунженский казачий округ”, землях. Почти не осталось казаков в Чеченской республике. Гибнет казачество в Дагестане. В какой-то момент, исчерпав все другие методы борьбы, терские казаки из Кизлярского и Тарумовского районов Дагестана вышли на митинги в центре столицы республики Махачкалы. Казаки требовали сохранения за русскими должностных позиций в органах власти, а одним из поводов для проведения мероприятия стало требование сохранения за русскими земли на равнинных территориях республики, которые были распроданы. По мнению участников митинга, нарушение традиционных схем хозяйствования приводит к этническим противоречиям. В итоге русские, которым не досталось земли, выезжают из Килзярского района Дагестана. «Исчезающее русское и казачье население Дагестана, по сути, никому не нужно. Серьёзные проблемы испытывает также терское казачье население Северной Осетии и Кабардино-Балкарии. Даже в Ставропольском крае у казачества много серьёзнейших нерешённых проблем, как в плане межэтнических отношений, так и в плане господдержки и внутренней организации»
[254].
На динамике оттока казаков со своих исконных земель в республиках СКФО сказывается и общий негативный фон, идущий как со стороны властей, так и со стороны представителей титульных этносов. Несколько подобных эпизодов зарегистрированы во время переписи населения, когда казакам не давали возможность указывать «казак» в графе «национальность»
[255]. Подобные случаи были зафиксированы в Кабардино-Балкарии, где, как сообщил житель города Майский Георгий Волков, «грубо нарушается конституционное право на самоопределение». По его словам, при проведении переписи населения в графе «национальность» переписчики отказывались указывать «казак», ссылаясь на инструктаж, полученный от вышестоящих органов. Подобные случаи зафиксированы в исконно казачьих станицах Котляревской, Александровской, в селении Ново-Ивановском, посёлке Октябрьском, городе Майском. Замечены подобные нарушения конституционных прав граждан были и в Прохладненском районе
[256]. Похожий случай был зафиксирован и в Адыгее, о чём рассказал председатель исполкома Союза славян Адыгеи Владимир Каратаев. По его словам, в станице Даховской был зафиксирован случай, когда местному казаку переписчик не позволил указать в графе «национальность» — «казак», сказав, что такой национальности в перечне нет. «Возможно, была установка местной власти, — полагает Каратаев. — Казакам государство ничего реально не даёт, но хотя бы декларирует поддержку. А вот субъекты РФ заставляют на их содержание давать какие-то мизерные деньги из бюджета. Естественно, адыгейской власти это не надо»
[257].
Много проблем у казаков и на бытовой почве. В октябре 2009 года большой группой осетин, находившихся в нетрезвом виде, был избит русский житель Владикавказа, сын атамана Терского казачьего войска Владикавказского округа Александра Петровича Кабакова, который в результате избиения получил перелом ноги.
Избиением закончился визит атамана Майкопского православного казачьего братства Владимира Сахно в Центр по противодействию экстремизму МВД по Республике Адыгея. По благословению епископа Майкопского и Адыгейского Пантелеимона и с разрешения администрации Кавказского государственного биосферного заповедника на вершине горы Фишт был установлен Охранный поклонный крест в память защитников Кавказа в годы Великой Отечественной войны, погибших альпинистов и спелеологов и во имя спасения людей, ныне работающих и идущих в горы. Через некоторое время данный Поклонный крест был спилен неустановленными лицами и унесён в неизвестном направлении. По данному факту ОВД по Майкопскому району было возбуждено уголовное дело, которое так и не было раскрыто. На собственные средства Братство изготовило копию уничтоженного креста, совершило восхождение на гору Фишт и 19 сентября 2010 года установило его на прежнее место. Прохождение в Кавказский государственный биосферный заповедник и восстановление уничтоженного Креста было согласовано с администрацией заповедника, а повторное благословение РПЦ не требовалось. По возвращении в город Майкоп по телефону Сахно был приглашён в Центр по противодействию экстремизму МВД по Республике Адыгея к капитану В. В. Хренкову. В его кабинете Сахно дал письменное объяснение по факту восстановления Креста. После того, как Хренков отнёс объяснение руководителю, Владимир Сахно был приглашён к Мурадину Султановичу Брантову, который, ознакомившись с ним, стал обвинять самого Сахно в экстремизме, заявив, что атаман «работает на какую-то службу и выполняет чьи-то поручения, устанавливая кресты». После этого Брантов начал угрожать Сахно уголовным преследованием, потребовал написать новое объяснение, так как «написанное только что не годится». В ответ Сахно потребовал объяснить, в чём его обвиняют и почему он вообще должен объяснять, почему он и его единомышленники восстановили крест. Реакция адыга Брантова была, мягко говоря, неожиданной. «Брантов М. С. встал из-за стола, и, подойдя ко мне, сидящему на стуле, нанёс удар кулаком по голове, после чего вышел», — рассказал Сахно. Вскоре его отпустили. Однако по дороге домой атаману стало плохо — он почувствовал недомогание, головокружение, тошноту. Чуть позже началась рвота, в связи с чем он обратился в травмпункт, а затем — в республиканскую больницу, где ему поставили диагноз — ушиб мягких тканей головы. Не может не удивлять и дальнейшее поведение Брантова. Вместо того чтобы принести атаману свои извинения, он, по словам Сахно, стал заявлять, что его оклеветали: «Когда их опрашивала прокуратура, он говорил — нет, ничего не было. Мол, я наговариваю». Как утверждает председатель исполкома Союза славян Адыгеи Владимир Каратаев, это далеко не первый подобный случай: «Мы неоднократно обращались с жалобами на подобные факты, но ни прокуратура, ни общественные организации никак на это не реагировали. И это руководитель отдела так себя ведёт»
[258]. Что уж говорить о подчинённых…
