Освещение проблемы вытеснения русских с Северного Кавказа
Дополнительным фактором усугубления ситуации с вытеснением русских является крайне слабое, фактически ничтожное освещение этой проблемы. Само собой, местные власти никоим образом не заинтересованы в оглашении подобных фактов. Именно от них исходит давление на местные СМИ, которые такую информацию получают, но не распространяют. Так, по свидетельству сотрудника информационного агентства «Интерфакс-Юг», пожелавшего остаться неназванным, такая информация в агентство приходит, однако в ленты не попадает. «Всё, что касается притеснений русского населения в северокавказских республиках, мы не даём, хотя такая информация к нам приходит. Если же она появляется, то руководство соответствующей республики звонит напрямую нашему руководству в Москву, мол, “вы чего разжигаете межнациональную рознь”. А те спускают директиву нашему руководству. Так что мы стараемся подобные новости не давать, от греха подальше»
[278].
Интересным в данном контексте является пример попытки местных жителей села Янтарное Кабардино-Балкарии сообщить о нападении кабардинцев на русских школьников. После того, как местный атаман Павловский прокомментировал данные события, по факту публикации на портале СКФОпews его вызвали в прокуратуру, сильно запугали, после чего он был вынужден отказаться от своих слов. Жена Павловского Екатерина слегла с сердечным приступом
[279]. Местное же МВД начало… искать информаторов, которые изначально сообщили о произошедшем. Начались проверки интернет-салонов, откуда шли сообщения, в результате чего было установлено, откуда «ушли» два письма в редакцию. Сотрудники провели беседы с руководством данных интернет-салонов
[280]. На этом расследование инцидента было закончено.
Что же касается профессиональных «правозащитных» неправительственных организаций, действующих на Северном Кавказе, то этой проблемой они не занимаются принципиально. Достаточно ознакомиться с годовыми отчётами на сайтах «Мемориала», агентства СОВА, и других подобных структур, чтобы «считать» явный элемент идеологической ангажированности авторов этих отчётов и сборщиков соответствующей информации. Главный акцент в этих исследованиях делается на нарушение прав только титульных этносов северокавказских республик. Источником же этих нарушений так или иначе — прямо или косвенно — всегда выставляется федеральный центр в лице своих представителей на местах, главным образом — силовые структуры и их сотрудники. Показательным в этом отношении является признание известной правозащитницы Лидии Графовой, сделанное ею уже по итогам «чеченской правозащитной кампании» в середине 2000-х: «Мы виноваты перед русскими беженцами из Чечни. Мы — это в целом правозащитное движение. Именно с нашей подачи общественное сострадание замкнулось только на чеченцев. Это, наверное, заскок демократии — поддерживать меньшинство даже ценой дискриминации большинства… И я должна признаться — мы искренне считали, что должны отдавать предпочтение им перед русскими. Потому что чувствовали перед ними историческую вину за депортацию. Большинство правозащитников до сих пор придерживаются этого мнения. Лично у меня постепенно чувство вины перед русскими перевесило»
[281].
Таким образом, вместо того, чтобы предоставлять весь доступный спектр информации о правовых нарушениях на Северном Кавказе, означенные НПО скорее содействуют всё тем же местным этнонационалистам. Информация же, выбивающаяся из этого разряда, при попытке её публикации, как правило, стандартно квалифицируется как «разжигание межнациональной розни».
Подобный способ действий, систематически практикуемый как местными властями, так и «независимыми» правозащитниками, прямо способствует замалчиванию объективно существующих проблем и косвенно — их дальнейшему усугублению. А раз проблемы нет, значит всякий, кто о ней говорит, — провокатор и паникёр, за что и подлежит преследованию, запугиванию и разоблачению. В основном, представителями силовых структур. Неудивительно, что все как один собеседники Северо-Кавказского новостного агентства отказались от упоминания их реальных имён в репортажах и новостях. Это свидетельствует о тяжёлой ситуации в этой области, несмотря на то, что местные «национальные» элиты рапортуют о благополучном состоянии русского населения в северокавказских республиках. Так, например, доктор политических наук, занимающийся проблемами межэтнических конфликтов на Северном Кавказе, в частности, темой оттока русских из Адыгеи, отказался сообщать о подобных фактах и попросил не упоминать его имени, при этом заявив: «Таких фактов очень много, но никто вам их не даст. Честно говоря, я тоже боюсь. Из-за этого переехал из Майкопа в Пятигорск. Но у меня там остались родственники. Могу предложить вам общую, теоретическую информацию, мои научные исследования на эту тему». Ещё один собеседник СКФОпews, полковник МВД в отставке, доктор политических наук, специализирующийся на теме казачества, также просил не упоминать его имени, информации не дал, но обещал помочь найти людей, которые могли бы её предоставить.
Что касается Чечни, то здесь другой собеседник СКФОпews просто начал заверять корреспондента портала о том, что «у нас всё хорошо, местная власть с нами в очень хороших отношениях, грех жаловаться», хотя по голосу и интонации можно было бы и усомниться в сказанном. Показательно, что, несмотря на то, что «всё хорошо», собеседник также попросил не упоминать его имени, а впоследствии вообще перестал отвечать на звонки. Аналогичный ответ дал учёный, исследователь расселения этносов из Карачаево-Черкесии: «У нас более-менее благополучная ситуация с русскими».
Что касается Кабардино-Балкарии, то здесь, несмотря на заверения властей об отсутствии фактов притеснения русских, один из сотрудников местного издания «Газета Юга», констатировав «катастрофу в станицах», в телефонном разговоре категорически отказался встречаться с представителем Северо-Кавказского новостного агентства, находящегося на тот момент в Нальчике, никаких контактов не дал и попросил его не упоминать. Ещё один собеседник СКФОпews, представляющий местное казачество, некоторую информацию всё же предоставил, однако просил не указывать его имени, сославшись на «необходимость соблюдения субординации» по отношению к руководству, которое он «не поставил в известность», что, по его словам, могло привести к невозможности такой встречи.
