То же самое происходит в Карачаево-Черкесии и Северной Осетии: «осетинизация» — как бы хорошо мы ни относились к нашим православным братьям осетинам — очевидна, и количество русских, по данным многочисленных исследований, в национальной республике Северная Осетия продолжает снижаться
[367]. Всё это — ещё одна проблема, которая является предпосылкой к потере Северного Кавказа, и связана она именно с оттоком русских.
И третья угроза — это создание моноэтнических анклавов
[368] в качестве предпосылки к дальнейшему провозглашению независимости таких моноэтнических на сегодняшний день образований, как Чечня и Ингушетия. Культурно эти территории с Россией больше ничего не связывает. Административно — по остаточному принципу. Цивилизационно — связь пока ещё есть. Финансово — тем более. Чего там фактически нет, так это русских, которых как в Чечне, так и в Ингушетии осталось в среднем в пределах 2 %
[369], что укладывается в рамки статистической погрешности и создаёт в этих республиках полное этническое единообразие, при этом политически оформленное. Несмотря на усилия нынешних руководителей этих республик, ситуация рано или поздно изменится, и тогда с неизбежностью, при охранении нынешней тенденции, в этих республиках будет поднят вопрос — а зачем нам Россия, если здесь живём только мы — ингуши, чеченцы, — и нам больше ничего не надо? Никакого культурного присутствия России в этих республиках нет, а то, что есть — федеральные каналы с их нескончаемым потоком разложения — так лучше бы их не было.
Геополитические риски русского исхода. Помимо описанных выше опасностей для российского государства, связанных прямо или косвенно с «освобождением» Кавказа от русских, существуют ещё и серьёзные геополитические риски, которые переводят данную проблематику на иной, стратегический уровень.
Геополитическая стратегия окружения Евразии, того, что в геополитике определяется как стратегия «Анаконды», рассматривает Северный Кавказ как важнейший элемент блокирования, так называемого «удушения» России с Юга. Российский Северный Кавказ находится в центре пересечения, с одной стороны, нашего выхода на Юг, с другой — полосы американского санитарного кордона, проходящего через Кавказ от Европы до Китая. Сегодня для того, чтобы России выйти к тёплым морям, — что является стратегически важной задачей, балансирующей нынешнюю однополярную доминацию США, — есть кратчайший путь — через Иран, с доступом в Индийский океан. Однако на пути этого выхода лежит небольшой, довольно тонкий кавказский перешеек, на сегодняшний день уже преграждающий дорогу на Юг в Азербайджане и Грузии. Задача США — расширить его, кардинально отрезав Россию от Ирана, перерезав вертикальную геополитическую ось Москва — Тегеран. И реализуется эта стратегия именно посредством социально-политического воздействия на Кавказе, в центре которой и находится российский Северный Кавказ. Дестабилизировать этот регион, привести его в состояние стагнации — чему способствует отток русского населения — одна из важнейших задач западных стратегов.
Пути выхода
Сегодня очень важно, обращаясь к необходимости формулирования стратегии нашего государства на Северном Кавказе, предложить некие модели для того, чтобы снять с повестки дня перечисленные выше предпосылки, угрожающие целостности России и ставящие под вопрос единство Северного Кавказа с общероссийской государственностью. Попробуем сформулировать несколько тезисов для того, чтобы укрупнённо набросать наметки такой модели.
Национальные республики: юридический казус внутреннего устройства. Начать необходимо с процесса устранения юридического казуса внутреннего устройства Российской Федерации. В мировой политологии под понятием «республика» подразумевается не что иное, как модель государственного устройства. Таким образом, всякая «национальная республика» в составе нынешней России — есть то, что в дальнейшем должно стать полноценным суверенным национальным государством. Республика — это предпосылка к суверенному государству. Заложенная прямо в конституции, имеющей статус закона прямого действия, формулировка о республиках даёт им юридическое право претендовать на полноценный суверенитет и независимость. Мало того, каждая из существующих национальных республик в составе нынешней РФ в тот или иной момент уже провозгласила и приняла свою декларацию о суверенитете. То есть юридически суверенитет национальных республик уже обозначен, но пока что недостаточно полноценен. Именно исходя из задачи сохранения целостности единого российского государства этот момент должен быть как можно скорее устранён на уровне конституции. Весьма полезной в этом отношении была инициатива Рамзана Кадырова по унификации названий глав субъектов федерации, — именно он предложил отказаться в национальных республиках от понятия «президент» и перевести всех руководителей республик в ранг глав субъектов федерации
[370]. Это первый, абсолютно государственнический шаг к устранению такого явления, как «национальная республика» внутри РФ. В этом случае нынешние главы республик меняют свой статус с политического на органический, становясь естественными лидерами, духовными авторитетами, предводителями своих народов. Например, Рамзан Кадыров в такой модели мог бы стать имамом, или естественным предводителем народа нохчи — мекх-да, — к чему он всегда и стремился
[371]. Такой отец народа становится духовным, естественным лидером, а функции политической фигуры, своего рода политического менеджера в новых административных структурах, не привязанных к «титулам» того или иного народа или этноса, переходит к федеральным представителям, которые, вне привязки к этносу, и администрируют это пространство.
Светскость и духовность: симфония властей. Следующий момент, который нужно обязательно учитывать, это разведение понятий светской и духовной власти на территории северокавказских республик. Это необходимо для того, чтобы фактическую этнизацию местной власти, которая является своего рода данностью, отделить от политики государства в целом. Для этого нужно прийти, условно, к некой симфонии властей. За политические, стратегические решения, за федеральное администрирование должны отвечать светские власти в каждой конкретной республике — политики федерального масштаба, а за развитие этносов, за сохранение их культуры, за быт, традиции простых людей — духовные лидеры. Эти две сферы надо развести и упорядочить. Потому что когда они начинают сливаться, именно тогда модели поведения этносов начинают накладываться на позиционирование самого субъекта федерации, который начинает себя вести не как административная единица государства, а как такой большой этнос, позволяя себе в том числе действия в рамках обычного права
[372], а не юридических нормативов. Что абсолютно нормативно и традиционно в рамках внутреннего регулирования, но совершенно не вписывается в общую юридическую унифицированную модель федерации в целом. Поэтому без такого разведения невозможно двигаться дальше, особенно в плане избавления от таких пороков северокавказского региона, как клановость и клиентизм, о которых здесь уже было много сказано.
