Ее трясло мелкой дрожью, из глаз лились слезы, она не пыталась их утирать. Бальтазар не ответил, а начал мурчать, сначала тихо, потом все громче, пока веки хозяйки не потяжелели и не закрылись на остекленевших глазах.
Мне кажется, в официальном отчете это будет лишним, напишу, что Яга справилась с поставленной задачей.
Глава 20. О горынычах и бюрократии
Утро постучалось в избу совершенно необычным способом: вместе с солнечными лучами, пробивающимися сквозь закрытые веки, донеслись рык, тявканье, курлыканье и прочие звуки, издаваемые зверьем и птицами. Я подскочила в недоумении. Кот сидел на окне и щурился на солнце.
– Что там происходит? – спрашиваю, наскоро умываясь. Платье мятое – я в нем спала, ну и ладно, не до этого сейчас.
– Подданные пришли, выходи встречать.
Изба ночью стояла на ногах, вот вышла я на крылечко – высоко, рассветное солнышко пробивается сквозь ели, а внизу под ногами – тьма-тьмущая лесных зверей. Медведи, волки, лисы, олени, лоси, там, под их лапами, мелкие звери, на ветках птицы сидят в большом количестве. Увидели меня, замолкли, стоят, морды вверх подняли и смотрят. Почувствуй себя Белоснежкой. Я петь, правда, не умею, если честно. Вон тот бурый мишка оттоптал мне оба уха, кто угодно из родственников подтвердит.
– И что мне с ними делать? – спрашиваю кота ученого и приказываю избе опуститься.
– Да ничего пока, – шепчет кот. – Оцени масштаб и брови сурово сдвинь.
Так и сделала. Звери припадали к земле или просто склоняли головы. Вокруг моего домика – разноцветное море шерсти, в голове загудели тихие голоса, приветствующие меня, шум нарастал, сотни тихих шепотков наслаивались друг на друга, росли как снежный ком, становились все громче, и вот под моим черепом гудит пчелиный улей – ничего не разобрать. Я зажмурилась и тряхнула головой – стало тише.
– Что это с ними? Упал-отжался? – Правда не понимаю.
– Уважение выражают. Пришла Яга – хозяйка леса.
– Уважение разве с титулом дается? Я считаю, что его заслужить надо.
– Дают – бери, бьют – беги. Знаешь? – фыркнул кот и демонстративно вырос.
Первые ряды отшатнулись назад. Улей в голове беспокойно жужжал, хвастунишка Бальтазар самодовольно улыбнулся, показывая окружающим немаленькие клыки. Запах от концентрированного количества моих подданных сшибал с ног, я сказала всем «спасибо» и отпустила, поняв на будущее, к чему быть готовой. Они резво разбежались и разлетелись в разные стороны, оставив после себя вытоптанную поляну.
Мне тоже пора. На разговор с Черномором.
* * *
Изба встала на нашем предыдущем месте, весело звякнув уцелевшими остатками незатейливой шведской посуды.
Дядька Черномор на побережье снова с отрядом. Я привела себя в порядок, как могла, хотела сделать повязку на глаз, чтоб народ не пугать, но так больше внимания к себе привлекаю. Да и мало ли что – вдруг среди дня увижу душу. Пересмотрела запасы последней трапезы. Еще на шесть гостей хватит, но не больше. До Ядвиги сейчас незаметно не добраться, мы и так лишнего вчера вечером наговорили, кажется. Придется учиться печь самой – благо все книги здесь, найдется ведь хоть в одной рецепт хлеба и макового молока. В печи я не готовила, конечно, но, как говорится, «пока жареный петух не клюнет».
Богатыри тренировались бить друг друга железом, гулким эхом разносились тяжелые «бамс» о шлемы и щиты, часть метала копья в мишени. Мы подошли к наблюдающему за этим действом Черномору.
– Доброе утро, Михаил Юрьевич. Побывали в Музее.
– Утречко. И как оно? – не отрываясь от бойцов, спросил командир.
– Довольно уныло, – честно ответила я, вспоминая побитые временем экспонаты. – И серой пахнет. Вы заметили?
– Пахнет, яу унюхал, – поддакнул кот.
– Нет, ничего такого. – Он наконец посмотрел на меня. – Неважно выглядите, спали плохо?
– Да как сказать. Проводила одного вашего. Волосы черные, короткая борода, шею не закрывает, так что видно смертельное ранение – четко от уха до уха. – Я пыталась припомнить еще детали, но так перенервничала, что едва запомнила, как он выглядит. Стыдно.
– Двадцать второй это был. Дмитрий. – Черномор благодарно мне кивнул. – Спасибо, Яга.
– Вернемся к сере, – меняю тему. – От Казимира пахнет так же, я знаю. Как думаете, его сородичей дело?
– Коли так, то несладко нам придется, ежели бесы полезут в Лукоморье. Это важная информация, надобно принять меры. Я опосля дам сынкам инструктаж, да только не знаем мы, что можно сделать столь малым числом. Может, и он сам в этом замешан, мастер-то?
– Не думаю. С чего вдруг десять столетий он жил не тужил, а теперь старые метлы ворует и народ режет? – отмахнулась я. Нет, правда, ерунда какая-то. – Он сам их делает, метлы да ступы. У меня весь арсенал его производства. Я с ним поговорю, он, может, и не в курсе совсем, что тут происходит.
Мы молча наблюдали, как высекают искры скрещивающиеся мечи. Теплый соленый ветер с моря заставлял листья Дуба шептать, маленькое плазменное солнышко катилось по цепи, сказочно красиво и спокойно. Оборотная сторона Лукоморья, кажется, где-то далеко, не всамделишная, выдуманная страшилка у костра. Я вспомнила серую кожу, черные глаза, покрылась мурашками с ног до головы – и в этом случае ничего не поможет, ни солнышко, ни легкий бриз с морских просторов.
– Михаил Юрьевич, кто владеет Лукоморьем? – неожиданно спрашиваю собеседника.
– Да леший знает, я почитай полвека работаю только. Наняли на работу – и все, зарплату платят исправно, арсеналом снабжают, базу отгрохали новую совсем недавно, а то старая протекала местами, а начальства отродясь не видел. – Он подкрутил усы. – А что вам до начальства, вы же сами себе хозяйка – да и нам тоже в какой-то мере?
– Вопросы есть.
Что за народ такой, никому дела нет, на кого работают?
– Ну, это уж вы сами, у меня к начальству дел нет. Хотя, если дойдете до них, попросите о возможности увеличения штата, вдруг да получится.
Бальтазар фыркнул и отвернулся, скрывая ехидный прищур.
Черномор остановил тренировку и бодро раздал задания. Один из богатырей отправляется в местную деревню Гниль-нога по заявке старосты: пишут, что горынычи разбушевались. Мне стало интересно, я ведь горынычей не видела никогда, напросилась пойти с ним. Удивительно, но мне не отказали.
– Номер два! Идешь проводником с Бабой Ягой! – рявкнул командир кому-то в шеренге.
Вперед вышел богатырь с мечом, пролаял в ответ неразборчивое:
– Такточноидтипроводникомсягой! – и потопал ко мне.
– Парня мне потом живым верните, не жарьте в печи, пожалуйста, – попросил Черномор.
– Да я не… – Тяжеленная лапа Бальтазара наступила мне на ногу. – Конечно, Михаил Юрьевич, съем кого другого, коли охота будет.
