Акустические элементы третьего альбома были следствием влияния других групп того времени, таких как Band или Fairport Convention?
Нам нравились те группы, но мы не так уж и много обращали внимания на то, что делали другие люди, или как мы куда-либо вписывались. Это просто шло и зажигало, вот так это было.
Помню абсурдный комментарий в прессе, где нас сравнивали со Crosby, Stills and Nash из-за акустических элементов на третьем альбоме. Я думаю это невероятно умилительно, поскольку акустические гитары были повсюду на первых двух альбомах. Они всегда там были, причем было в самом эпицентре всего. Третий альбом просто стал еще одним витком эволюции. Он отличался от второго альбома также, как второй альбом отличался от первого.
Как ты раньше сказал, вы жгли в шестидесятые. Означал ли более зрелый звук третьего альбома передышку после безумия ушедшего десятилетия?
Ну, в действительности я так не думал. Я уже шел в семидесятые. Наше отношение было типа “Нахрен шестидесятые, мы собираемся нарисовать новое десятилетие!” У нас была миссия.
Не думаешь ли ты, что начальная негативная реакция на Led Zeppelin была связана с тем, что критики смотрели на группу через призму эстетики шестидесятых, в то время как вы уже перешли в чему-то из следующего десятилетия — чему-то отчетливо видимому из семидесятых?
Да, мы были так далеко впереди, что рецензентам было очень сложно понять, какого черта мы делали. Они не могли это принять. Очень редко у них было представление о том, что происходит.
В ретроспективе ваша повестка дня была ясна: Led Zeppelin брали существовавшие идеи найденные в традиционных блюзе, фолке, роке и двигали их в будущее. Led Zeppelin III был большим прыжком в этом направлении.
Хорошо, хорошо, ну так это и было тогда. На первом альбоме было много блюза, но мы никогда бы не рискнули бы сыграть что-то настолько необычное и сложное, как “Since I’ve Been Loving You”. Это еще один пример нашей коллективной энергии от одного к другому, дававшей искру к новым высотам.
“Since I’ve Been Loving You” начинается как стандартный минорный блюз и постепенно разворачивается до того, чтобы весьма естественным, но драматическим образом коснуться почти каждого аккорда в тональности До-минор.
Да, прямо к концу ты заметишь, как в какой-то точке это приходит к С7 вместо Cm7.
Можешь рассказать, как она придумывалась? Она действительно была исполнена на вашем концерте в Albert Hall в начале 1970 года, а потом ты поработал над песней перед записью III.
Да, мы играли её как часть сета в Albert Hall, и её можно увидеть на DVD Led Zeppelin. Проблема была с тем, что клавишные не записались, поэтому там только гитара, ударные и вокал, который реально вышел неудачным — иначе бы у нас была хорошая версия. Вот так было до того как мы начали составлять третий альбом.
Пришлось повозиться, чтобы записать её. Было сложно поймать точную динамику и предельное напряжение при том, что очень важно было передать все эти взлёты и падения. Мы уже раньше пытались записывать её, и она не выходила, и поэтому мы стали записывать вместо неё что-то другое. Это ведь не та песня, где все дело в усилиях, дай мне сказать тебе — тут либо получится, либо нет. Позже мы сделали еще одну попытку, и оно сработало.
Она начинается совсем скелетно. Аккорды можно только предполагать. А потом разворачивается в эти великолепные крещендо.
При игре блюза в До-миноре совсем необязательно делать такую уж сложную вещью, но наш подход был уникальным. Джон Пол Джонс определенно приложил руку к работе над голосоведением. Когда альбом только вышел, то люди, занимающиеся обзором пластинок буквально не понимали, что они слышали. Сейчас мы все это делаем, а в то время это было слишком сложным, чтобы они были способны оценить всю эту значимость.
Встречаются музыканты и критики, которые оценивают исполнителей блюза и фолка исключительно с точки зрения того, насколько аутентично те могут воспроизвести музыку ранней эпохи. Но есть определенная бессмысленность в подобных стремлениях. Ты все равно никогда не сумеешь полностью скопировать музыку Мадди Уотерса или Бадди Гая, и таким образом может было лучше заняться чем-то другим.
Так и есть. Оригинальные Fleetwood Mac с Питером Грином, например, очень хорошо исполняли музыку людей вроде Элмора Джеймса. Они были очень хороши в этом. И Питер так прекрасно всё уловил на “Stop Messing Around” — просто невероятно как в духе Би Би Кинга.
Но с “Since I’ve Been Loving You” мы обозначили картину чего-то, что уже шло. Это должно было раздвинуть границы. Мы играли в духе блюза, но пытались вытащить это в новые измерения, продиктованные потоками сознания четырех участвующих в этом музыкантов.
Такие же вещи были и с фолковым материалом. Типа: “Хорошо, вот как это делали раньше, а сейчас это нужно подвинуть”. И оно продолжало двигаться и двигаться. Не было смысла оглядываться назад. Ты продолжал идти вперед. Еще одним фактором было то, что моя игра также улучшалась, и это развивалось вследствие игры с этой группой. Я никогда не играл ничего такого, когда работал в студии или был в Yardbirds. Я просто пропитывался той энергией, что была у нас всех. Я не думаю, что был какой-то смысл оглядываться назад.
За полтора года ты с группой записал два альбома и сгонял на гастроли. Был ли твой рост обусловлен тем, что тебе приходилось схватывать всё, что выходило из каждого участника группы?
Нет, это в большей степени было связано пониманием коллектива и просто того как далеко вы можете зайти.
В какой то мере Led Zeppelin напоминает мне как развивались Мадди Уотерс и его электро банда…
Я надеюсь на это… (смеётся)
Мадди изначально был акустическим кантри-блюзовым гитаристом. Но когда он свалил из Миссисипи в Чикаго, то понял, что его традиционный подход не сработает в городских условиях. Тогда он нашел других музыкантов с настоящим характером, и они начали усиливать свои инструменты, потащив блюз куда-то в новое направление. Мадди нашел соратников, и вместе они толкнули блюз в будущее.
Когда Мадди пришел к электричеству и начал создавать вещи вроде “Standing Around Crying”, он реально сдвинул мир с места. Я говорю о том виде напряжения, когда в воздухе витает что-то тревожное. Мадди меня реально встряхивал и, когда я его по-настоящему слушал, он заставлял мои волосы вставать дыбом. Если говорить о Мадди, то у него в группе были все эти уникальные исполнители и он позволял им сиять. Звучащая на этих записях Chess Records губная гармошка Литл Уокера — это надо слышать, чтобы поверить.
Что ты помнишь о той сессии, в результате которой вы записали это эпическое исполнение “Since I’ve Been Loving You”? Там же одно из твоих самых лучших соло.
У нас было, наверное, две попытки записаться в двух разных местах. Интро, каждый раз когда мы играли, немного менялось, от студии к студии, но там было то запоминающееся вступление в самом начале. Начать блюз теми первыми несколькими нотами — это же был вполне традиционный способ, так ведь? Но помимо этого, там было нечто большее нежели просто тачка, тянущая за пределы того, чтобы просто играть ради удовольствия блюзовых пуристов.
