Мне было неинтересно исполнять снятое “нота в ноту”, просто чтобы доказать всем, что я могу играть в каком-то определенном стиле. Я всегда приходил к блюзу с рок-н-рольным ритмом в фразировке, и поэтому чего бы я не играл, это всегда было другим. Я всегда исследовал разные пути. Я хотел связать потустороннее пространство, атмосферу песни и то, что она несла. Потому что, когда послушаешь эту замечательную конструкцию, где все так красиво играют вместе, делая при этом свои собственные штрих, большие штрихи, громадные штрихи, акценты и фразы, хватающие и замирающие — я должен был выдать соло, которое бы выжило на этой невероятной высоте. Это было подобно подготовке к забегу на сто ярдов или чему-то вроде того. Просто поймать волну, завести себя и вытащить какую-то идею о том, как сыграть соло, а потом… понеслась!
Это было тем же самым, что я ощущал перед тем, как сыграть третий дубль соло в “Stairway To Heaven” (один из которых появляется на Led Zeppelin IV). Я двигался в том же ключе. Для песни соло подобно медитации. Ты находишь орнамент и потом пытаешься сыграть что-то в полной гармонии со всем остальным происходящим.
Соло может снизойти на вас. Это как озарение. В какой-то миг его нет, а потом всё происходит. Я уверен, у всех творцов есть такой миг. Еще минуту назад ничего не было, а уже в следующую минуту оно есть, и ты знаешь, что оно позитивно и конструктивно.
Это то, что ищут все музыканты — поймать такой момент. Такой же великий как “Since I’ve Been Loving You” — там есть одна проблема с ним.
Да там ужасно скрипучая педаль бочки на записи. И она кажется всё громче и громче, каждый раз когда это слышу! Это было чем-то, что печально упустили в свое время.
Led Zeppelin III — это альбом футуристического фолка с нескольких сторон. Акустические песни вроде “Gallows Pole” — это один аспект, но при этом даже тяжелые электрические песни содержат элементы фолка. “Immigrant Song” звучит как древняя ода, “Celebration Day” подобна ботлнек-блюзу одержимого, и, как я понимаю, “Out on the Tiles” начинается как застольная песня, что также идет из фолка.
Да, Джон Бонэм слегка приложил руку к “Out on the Tiles”. Я придумал открывающий нисходящий рифф, а вот гитарная партия позади вокала основывалась на песне, которую он обычно напевал. Что-то вроде: “Out on the tiles, I’ve had a pint of bitter / and I’m feeling better ’cause I’m out on the tiles”. Ты знаешь что означает “Out on the tiles”? На сленге это подразумевает “зажигать в баре”, а “bitter” — тип темного эля. Текст Роберта уходит немного в другом направлении, но энергетика там как раз та ещё.
Если задуматься об этом, то этот гитарный рифф почти как скрипичная партия, сыгранная на три октавы ниже — в ней есть этот щелчок шестнадцатыми нотами.
Ну, это интересно, да. Я никогда не думал в этом ключе, но, предполагаю, это похоже на песню для скрипки.
Что ты думаешь о других командах, которые модернизировали фолк и блюз, таких как Fairport Convention или Byrds? Ты ощущал какой-то вид духовной близости?
Мне нравятся все те люди, которых ты упомянул. Но я не думаю, что ты когда-нибудь спутал бы Led Zeppelin с Fairport Convention или Incredible String Band. Думаю, их корни гораздо более традиционны, а я черпал из такого множества разных источников. Но может быть, я реально просто подошел с рок-н-рольной головой! (смеётся)
Но не зависимо от того, откуда у меня это шло, в этом было несколько измерений. Вещи вроде “Friends” действительно не были народной музыкой, но мне по-настоящему нравилось то, что мы могли идти в этом направлении и делать это в своём стиле. В то же время я никогда не думал, что мы забывали о том, что были рок-группой.
Ну, с этой точки зрения, “Friends” это акустическая песня, но исполненная с некой рок-агрессивностью. Та нота в начале, До на открытой шестой струне, реально звучит.
Да, тут есть немного драмы. Как я тебе уже говорил, я сочинил её после ссоры, и это никогда не теряло своей актуальности.
На самом деле, на всех ваших альбомах звучание акустической гитары всегда такое уникально плотное. И там часто столько презенса и атаки, как будто ты играешь на электрогитаре. Можешь пролить свет на то, как ты записывал такой звук?
Независимо то того, что ты записываешь, электрогитару, барабаны или акустику, всё можно сделать микрофонами и их расстановкой. Если инструменты хорошо звучат, то не нужно добавлять эквализации в студии. Хотя одна из основ моего акустического звука — это то, что я использовал Altair Tube Limiter. Я узнал о нем от парня по имени Дик Росмини, который в 1964 году записал альбом “Adventures for 12 String, 6 String and Banjo”. Я никогда не слышал такого звучания акустической гитары. Я столкнулся с ним в Штатах и он сказал, что весь секрет его студийного звука был в Altair. И он оказался таким хорошим и надежным, что мы продолжали его использовать вплоть до “In Through the Out Door” в 1978 году.
Влияние поездки в Уэльс было преувеличено, или это реально оказалось важным моментом для вас?
Мы с Робертом были единственными из группы, кто уезжал в Уэльс, но, я думаю, это было так важно, поскольку послужило творческой искрой. Это также подготовило почву для нашей последующей работы в Хэдли Грэйндж (построений в 1795 году каменный особняк, где Led Zeppelin сочинили и записали многое из Led Zeppelin IV и Physical Graffiti). Это дало мне идею, что мы можем уехать куда-нибудь и создать условия для работы там, где можно было бы жить днем и ночью.
Тебя всегда вдохновляли путешествия.
Все эти экспедиции. Эта тема идет со мной еще с дней вместе Yardbirds. После гастролей с Yardbirds по Австралии у нас было два возможных варианта возвращения в Британию. Я хотел чтобы обратно мы летели через Индию, но остальные выбрали через Сан-Франциско. Я бывал в Сан-Франциско, а вот другого шанса побывать в Индии может больше и не случилось бы, поэтому я полетел один и это было по-настоящему важным. Есть что-то удивительное, когда ты единственный человек, выходящий из самолета в три часа утра в совершенно незнакомой стране.
Между первой и второй частями гастролей Led Zeppelin в 1977 году я решил слетать в Каир, потому что действительно хотел послушать там музыку. Есть отличная фотография меня где-то на фоне сфинкса. Всё это части моей музыкальной истории.
В 1972 году вы с Робертом Плантом опять совершили довольно важную поездку в Индию.
Мы с Робертом реально хотели посмотреть, что получится, если пойти в студию с музыкантами из Бомбея и посмотреть, что из этого выйдет. Мы пытались записать версии “Friends” и “Four Sticks” с каким-то перкуссионистами, пол-дюжиной исполнителей на струнных и штуковине, которая называется японское банджо, и, это было сложно, пацан! Они были отличными музыкантами, но они привыкли отсчитывать и чувствовать ритмы совсем другим образом. Вытащить их из своего ритмического размера и передать те ощущения, что были у нас в мозгах, было трудным, но захватывающим и полезным опытом. Мы выбрали “Friends” и “Four Sticks”, потому что я думал, что это было бы удобнее, когда делаешь что-то знакомое нам обоим с Робертом. Так было проще держать вещь в русле.
