Книга Как обманывать людей. Пособие для политиков, журналистов и карточных шулеров, страница 26. Автор книги Марк Твен

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Как обманывать людей. Пособие для политиков, журналистов и карточных шулеров»

Cтраница 26

Лично я не имею никаких претензий к полиции, но, может быть, д-р Роуэл держится на этот счет иного мнения. Когда позавчера вечером лавочник Зили проломил череп несчастному бродяге, утащившему у него на семьдесят пять центов мешков из-под муки, полисмен поволок вора в тюрьму и весьма добродушно запихнул его в камеру. Вы полагаете, что это было неправильно? По-моему, правильно. Не арестовывать же было лавочника Зили, не говорить же ему: «Полно, братец, ты заявляешь, что поймал этого неизвестного с поличным у себя во дворе, а мы видим только одно: что ты размозжил ему голову дубиной; так вот, посиди и ты за решеткой, пока мы не спросим противную сторону, – вдруг твои показания не подтвердятся? Твое же преступление доказано и карается по статье „Оскорбление действием“». Чего ради поступила бы так полиция?! Ладно, не волнуйтесь, никто этого и не говорит!

Разве плохо, что полисмены бросили полуживого человека в камеру, даже не позвав врача осмотреть его рану? Они просто считали, что это успеется и на следующий день, – если только бедняга протянет до следующего дня! Разве плохо, что тюремщик не стал тревожить искалеченного человека, когда два часа спустя обнаружил его без чувств? Зачем было будить арестованного – ведь он спал, а люди с проломленным черепом имеют обыкновение так безмятежно спать! Разбудить заключенного было невозможно, но тюремщик не видел в этом повода для беспокойства. Чего тут было беспокоиться? В самом деле, чего? Арестант – чертов иммигрант, правом голоса не пользуется.

Кроме того, ведь заявил же давеча про него джентльмен, что он украл какие-то мешки! Ага, украл! Значит, сам поставил себя вне общества и своим гнусным преступлением лишил себя права на христианское сострадание! Я в этом убежден. И полиция тоже. Поэтому, хотя неизвестный и скончался в семь часов утра, после четырехчасового бодрящего сна в тюремной камере, с головой, «рассеченной на две половины, словно яблоко» (так зафиксировано протоколом вскрытия), но какого черта вы лезете обвинить полицию? Вечно вы суете нос куда не следует! Других дел у вас нет, что ли? Я уже с ног сбился, защищая полицию от разных нападок.

Мне хорошо известно, что наша полиция – воплощение добра, великодушия и гуманности. Только вчера мне напомнили, с каким блеском проявились эти ее качества в случае с капитаном Лизом. Лиз сломал себе ногу, и шеф полиции назначил Шилда, Уорда и еще двух полисменов ухаживать за капитаном, с материнской нежностью выполнять все его прихоти. Подумайте только, шеф дал капитану четверых самых сильных и работоспособных своих полисменов, в то время как другие, мелочные людишки сочли бы, что на худой конец хватило бы с Лиза и двоих. Да, шеф не поскупился: он отправил в полное распоряжение больному всю четверку этих клоунов в полицейской форме. И это не так уж дорого обошлось городу Сан-Франциско: каких-нибудь пятьсот долларов, поскольку жалованье полисмена в месяц сто двадцать пять долларов. А ведь находятся же люди, которые по злобе своей утверждают, что капитану Лизу не грех было бы самому раскошелиться и что если бы он лечился за собственный счет, то наверняка не стал бы тратить с такой легкостью по пятьсот долларов в месяц на сестер милосердия! Кстати: по слухам, городские власти завалены петициями от разных заинтересованных лиц об увеличении штатов полиции – как меры чрезвычайно необходимой. А между тем полицейское начальство не знает, куда девать своих новых подчиненных и, зачислив их на службу, мечется, высунув язык, изобретая для них разные занятия, вплоть до ухода за больными, лишь бы найти им дело. Вы, конечно, слышали всякие разговорчики о том, что городским властям надо бы завести отряд сестер милосердия и держать их наготове для несчастных случаев, дабы имущество граждан не оставалось без охраны, когда полисменов угоняют дежурить у больных. Вы и представить себе не можете, как меня огорчают эти вечные нападки на нашу доблестную полицию! Ну, ничего, – я верю, что ей за все воздастся сторицей на том свете!

О патриотизме

В Америке, если человек может выбрать для себя религию так, чтобы она полностью удовлетворяла требованиям его совести, то он вовсе не обязан интересоваться, удовлетворяет его выбор кого-нибудь еще или нет.

В Австрии и некоторых других странах дело обстоит иначе. Там государство решает, какую вам исповедовать религию, сами вы в этом вопросе права голоса не имеете.

Патриотизм – это та же религия: любовь к отчизне, верность ее флагу, готовность идти на жертвы за ее честь и процветание.

В абсолютных монархиях патриотизм в уже заготовленном виде поставляется подданным королевской властью; в Англии и Америке патриотизм в заготовленном виде поставляется гражданам газетами и политиками.

Такой, газетами и политиками сфабрикованный патриот, втихомолку отплевываясь от того, что ему подсовывают, тем не менее это проглатывает и изо всех сил старается удержать в желудке. Блаженны кроткие.

Иногда в начале какой-нибудь жалкой бессмысленной политической пертурбации его так и подмывает возмутиться, но он этого не делает – он не так прост. Он знает, что будет на этом пойман тем, кто его сфабриковал, тем, кто сфабриковал его патриотизм, – непоследовательным, развязным младшим редактором той провинциальной газетки, которую он читает, и этот шестидолларовый младший редактор обольет его в печати грязью и назовет предателем. А это ведь будет ужасно! И патриот, дрожа, трусливо поджимает хвост. Мы знаем, – читателю это прекрасно известно, – что два-три года тому назад девять десятых человеческих хвостов в Англии и Америке сделали именно такой жест. Иначе говоря, девять десятых патриотов в Англии и Америке оказались предателями из боязни, что их назовут предателями. Разве не правда? Вы знаете, что это правда. Курьезно, не так ли?

Однако никто не видел тут ничего постыдного. Человек лишь редко, лишь очень и очень редко с успехом борется против того, что внушалось ему воспитанием, – слишком не равны силы. В течение многих лет, если не всегда, воспитание людей в Англии и Америке наотрез отказывало им в праве на независимую политическую мысль и в штыки встречало патриотизм, основанный на их собственных концепциях, на доводах их рассудка, патриотизм, с честью прошедший через горнило их совести. И что же? В результате патриотизм был не более, как залежалый товар, получаемый из вторых рук. Патриот не знал, когда и откуда взялись у него его взгляды, да его это и не трогало, коль скоро он был с теми, кто, по его мнению, составлял большинство – а ведь только это важно, и надежно, и удобно. Вы, может быть, думаете, читатель, что среди ваших знакомых найдутся хотя бы трое, у которых действительно есть какие-то доводы для патриотизма именно их толка, и они могут вам привести их? Не трудитесь искать – вас ждет разочарование. Вы скорее всего обнаружите, что знакомые ваши получили свой рацион патриотизма из общей кормушки и в приготовлении его никакого участия не принимали.

Воспитание может творить чудеса. Оно побудило американцев противиться Мексиканской войне, потом побудило их согласиться с тем, что они считали мнением большинства (патриотизм большинства – привычный патриотизм!), и как ни в чем не бывало отправиться воевать. До Гражданской войны оно заставляло Север мириться с рабовладением и сочувственно относиться к интересам рабовладельцев; в интересах рабовладельцев оно заставило Массачусетс встать в оппозицию к федеральному флагу; видя в нем флаг раскольников, Массачусетс отказался водрузить его на здании своего капитолия. А потом, постепенно, воспитание людей в этом штате стало давать крен в другую сторону, и массачусетцы в гневе устремились на Юг, чтобы сражаться под этим самым флагом против ранее охраняемых ими интересов.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация