Не можем мы стоять на точке зрения нейтральности, на точке зрения того, что вот, пускай там, на Украине или еще где, борются две культуры, а мы подождем и посмотрим, что из этого выйдет. Это точка зрения не наша, особенно теперь, когда наша партия стоит у власти. Мы должны сыграть в этом вопросе активную роль; мы должны сделать так, чтобы азербайджанский крестьянин видел, что если у него рождается школа на его родном языке, то это благодаря коммунистам, и именно благодаря Российской Коммунистической партии13.
На XII Съезде РКП (б) Сталин частично принял взгляды Ленина, увидев в великорусском шовинизме главную угрозу единству страны, но отказался снять с “крючка” нерусский национализм. В своих завершающих ремарках он утверждал:
Мы не можем не вести борьбу на два фронта, ибо только при условии борьбы на два фронта, – с шовинизмом великорусским, с одной стороны, который является основной опасностью в нашей строительной работе, и шовинизмом местным – с другой, – можно будет достигнуть успеха, ибо без этой двусторонней борьбы никакой спайки рабочих и крестьян русских и инонациональных не получится. В противном случае может получиться поощрение местного шовинизма, политика премии за местный шовинизм, чего мы допустить не можем14.
Ленин на съезде не присутствовал. Он так и не восстановился после очередного инсульта и 21 января 1924 года скончался. Через пять дней после его смерти, 26 января, в Москве собрался II Всесоюзный съезд Советов, который принял новую конституцию Союза. Сталин отказался ограничить роль союзного центра, как предлагал Ленин. Вместо этого съезд внимал Сталину, присягнувшему на верность Ленину и ленинизму. “Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам укреплять и расширять Союз Республик, – провозгласил Сталин. – Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы выполним с честью и эту твою заповедь!”15 Ленинское видение великорусского национализма как главной угрозы во внутренней политике, противопоставленное позитивным мерам по отношению к нерусским, будет характеризовать национальную политику Сталина до конца 1920-х годов. Сталин хранил верность некоторым идеям Ленина – но не всем.
Сталин принял ленинскую модель Союза, но адаптировал ее под себя. Свою концепцию автономизации республик он замаскировал под федеративный союз. Две трети Совета Национальностей в советском парламенте составляли депутаты России. И нигде сталинская перемена фасада не была столь же очевидной, как в структуре истинной основы советской власти – партии большевиков. Она по-прежнему называлась Всероссийской и контролировалась из Москвы.
Ленин не настоял на конфедерации, и остается неясным, на самом ли деле он хотел воплотить эту модель в жизнь или просто использовал ее как аргумент в полемике со Сталиным. Но он победил в вопросе о структуре Союза – и эта победа будет иметь для русского народа даже большие последствия, чем для нерусского населения бывшей империи. Победа Ленина создала отдельную республику для русских внутри Союза – и наделила их территорией, учреждениями, населением и идентичностью, отличными от всесоюзных. В государстве, которое задумал Сталин, русским предстояло по-прежнему делить все эти институции с империей, переименованной в Союз. В творении Ленина у них не было выбора, кроме как обрести идентичность, отличную от имперской. Победа Ленина сыграла большую роль в разрушении дореволюционной модели единого общерусского народа. Итогом стал значительный сдвиг в самовосприятии русских – и в том, как их воспринимают все остальные. Почти по умолчанию Ленин стал отцом современной русской нации, в то время как Советский Союз стал ее колыбелью.
Глава 14
Национальный коммунизм
Встречу устроили в одном из польских городков на советской границе, в привокзальном ресторане. Мужчина средних лет показал визави – более старшему, с бородой, тронутой сединой, – тайный знак, которым был особый спичечный коробок. Бороду теперь носил Василий Шульгин, уроженец Киева и русский националист, принимавший участие в драматическом отречении Николая II и после служивший советником в Добровольческой армии Антона Деникина. Он много недель готовился тайно приехать в Советский Союз и ждал назначенного часа в своем имении на теперь уже польской Волыни. Человек со спичками, контрабандист, обещал помочь ему перейти границу.
Шульгин ехал в СССР, чтобы встретиться с лидерами тайной монархической организации, установившими контакты с русскими эмигрантами в Европе. Он перешел советскую границу ночью 23 декабря 1925 года, посетил Киев, Москву и Ленинград и смог увидеться с предводителями русских монархистов. 6 февраля 1926 года он покинул Советский Союз. По возвращении опубликовал книгу о своем путешествии – “Три столицы”, вызвавшую сенсацию и скандал среди русской эмиграции на Западе. Визит в Советский Союз позволил Шульгину оценить не только политическую атмосферу в стране, но и результаты новой национальной политики коренизации. Шульгин критиковал советский режим, но утверждал, что большевики дали слабину: новая экономическая политика (НЭП, комплекс мер, восстанавливающих элементы рыночной экономики), введенная Лениным после Гражданской войны, оздоровляла страну и несла надежду на возрождение русского величия.
Шульгин не знал, что его поездку в Киев, Москву и Ленинград организовало и сопровождало ГПУ. Его агенты помогли ему перейти границу, и они же вели с ним переговоры от лица фиктивной монархической организации. Весь этот маскарад затеяли ради того, чтобы заманить в Советский Союз Петра Врангеля, последнего предводителя Белого движения, – и арестовать его. Врангель не приехал, и в ГПУ решили использовать визит Шульгина, чтобы повлиять на споры среди русских эмигрантов, представив большевистский эксперимент в самом привлекательном свете. Как и ожидали тайные манипуляторы, Шульгин покинул Советский Союз в полной уверенности, что Россия восстанавливает силы, а большевики невольно способствуют возрождению великорусского государства. Обо всем этом он написал в своей книге, которую ГПУ проверило, прежде чем она ушла в печать. Но даже пусть советские агенты и обманули Шульгина, успехи и провалы политики коренизации он оценил довольно точно.
Главным архитектором и вдохновителем политики коренизации выступил Иосиф Сталин, народный комиссар по делам национальностей РСФСР и генеральный секретарь ЦК ВКП(б). Несмотря на то что они с Лениным расходились во взглядах на устройство Советского Союза, оба большевистских вождя считали национализм неизбежным этапом в развитии человеческого общества – чем скорее позволить нациям расцвести, тем быстрее они завершат эту стадию и минуют ее, открыв путь к интернациональному обществу будущего.
Политика коренизации имела два главных компонента: один – политический и социальный, другой – культурный и лингвистический. Политика была одобрена на XII съезде РКП (б) в апреле 1923 года, когда Ленин уже ушел с политической сцены, но в ее основе лежали статьи Ленина об украинском вопросе – особенно работы, написанные в декабре 1919 года, когда Красная армия снова отвоевала Украину у Деникина и Петлюры. В то время Ленин выступал за внедрение в советские учреждения местных кадров. Теперь партия запустила программу позитивной дискриминации – стала заполнять представителями нерусских народов партийные и правительственные учреждения, тем самым создавая новые местные элиты, лояльные к далекой Москве.
