В последующие месяцы и годы Сталин и его пропагандисты будут утверждать, что руководство украинизацией захватили иностранные агенты и националисты, использовавшие ее против партии. Они отчуждали украинское крестьянство от Москвы, подвергали опасности коммунистический проект в сельской местности вместо того, чтобы помогать его воплощению.
Политбюро велело прекратить украинизацию за пределами Советской Украины, в основном это касалось Кубани и Дальнего Востока, где проживало много украинцев. Это решение привело к закрытию газет, школ и педагогических курсов и в конечном итоге к обрусению сотен тысяч этнических украинцев. В Советской Украине Сталин назначил новых руководителей партии и спецслужб. Он положил конец украинизации не только пролетариата, но и больших групп чиновников и инженеров, работавших на институты и предприятия, относившиеся к союзным министерствам, – а число этих учреждений постоянно росло.
Голод на Украине начался в разгар расправы Сталина над местной политической элитой, языком и культурой – эта связь позволила Рафаелю Лемкину, создателю концеции геноцида, говорить о голодоморе, взятом в совокупности с атакой на украинскую культуру, как о геноциде, направленном не только против украинского крестьянства, но и всего народа в целом.
Прекращение украинизации и чистки среди партийных чиновников и интеллигенции, которые ее проводили, вызвали волну арестов и самоубийств крупных деятелей украинской политической и культурной жизни. Опасаясь ареста, Николай Скрипник покончил с собой в июле 1933 года. Двумя месяцами ранее, в мае 1933 года, застрелился известный писатель коммунист Мыкола Хвылевой (Николай Фитилев). Еще в 1926 году Сталин критиковал его за то, что тот призывал украинских писателей отвернуться от Москвы и ориентироваться на Западную Европу. Александр Шумский, которого Сталин обвинял в попытках защитить Хвылевого, был арестован в 1933 году и по приказу Сталина убит в 1946-м сотрудниками МГБ, которые глубокой ночью вошли в вагон его поезда и заставили Шумского принять яд, замаскировав убийство под сердечный приступ.
Как на Украине, так и в Белоруссии отмена коренизации приостановила развитие нерусских языков и культур в тот момент, когда все больше крестьян, изгнанных из деревень в ходе коллективизации, начали мигрировать в города, в которых доминировал русский язык и культура. Миллионы крестьян, говоривших на украинском и белорусском, превратились в рабочих и интеллигентов, говоривших на русском, хотя города по этническому составу стали преимущественно украинскими и белорусскими. В 1930-х годах русификация украинского и белорусского крестьянства шла с такой скоростью, о которой имперские творцы общерусского народа могли только мечтать.
Впрочем, здесь был и подвох. Языковая и культурная русификация не устраняла нерусской национальности, и миллионы новых горожан официально оставались не русскими, а украинцами и белорусами. Их языки и культура сохранились, хотя и в явно подчиненном статусе. Нерусских по-прежнему брали в партию, выдвигали на ответственные посты в партийных и государственных структурах. Позитивная дискриминация в отношении местных кадров продолжалась и в 1930-х годах. Поэтому этнические русские, практически не знающие украинского или белорусского языка, часто вписывали в графу “национальность” название титульной группы в той республике, где проживали. Именно так поступил молодой партийный аппаратчик Леонид Брежнев. Он родился у русских родителей в украинском Каменском, но в графе “национальность” указал “украинец”. Противоречивое наследие коренизации будет влиять на политическую и культурную жизнь Союза на протяжении многих десятилетий.
Глава 15
Возвращение России
30 января 1936 года главная советская газета “Правда” опубликовала на первой полосе снимок Иосифа Сталина, ставший одним из его самых знаменитых портретов. Улыбающийся диктатор обнимает радостную маленькую девочку, подарившую ему букет. Снимок воспроизводили множество раз: он появлялся в газетах, журналах и на плакатах; позже на станции московского метро
[29] возвели пятиметровую статую Сталина с девочкой с надписью: “Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!” Снимок не только прославлял Сталина как великодушного главу счастливой советской семьи, но и служил его образу отца народов.
Девочка на фотографии была буряткой, представительницей крупнейшей коренной сибирской национальности. 27 января 1936 года, за три дня до публикации снимка, Сталин, Молотов и другие советские руководители приветствовали делегацию Бурят-Монгольской АССР в Кремле. Это был торжественный прием, с подарками руководителям и ударникам производства. Внезапно посреди всего действа шестилетняя Геля Маркизова, дочь наркома земледелия республики, заскучав от долгих речей колхозников, схватила два букета, заранее купленных матерью, и пошла к главному столу. На вопрос, куда она идет, девочка ответила: “К Сталину!” Прервав встречу, Сталин поставил Гелю на стол, она обняла его за шею, и этот момент был запечатлен фотографом.
Бурят-монгольскую делегацию пригласили на особый прием не случайно. Хотя население автономной республики, расположенной вокруг озера Байкал, составляло менее полумиллиона человек – в стране с населением более 150 миллионов, – сама республика имела важнейшее стратегическое значение. Она находилась на границе с Монголией и Маньчжоу-го, марионеточным государством под контролем Японии. На советско-японской границе происходили многочисленные инциденты и стычки, отношения стали еще холоднее в ноябре 1935 года, когда нацистская Германия и Япония подписали “Антикоминтерновский пакт” против Советского Союза. Приглашая бурятских руководителей в Москву, Кремль демонстрировал активную заинтересованность в делах региона и поддерживал лояльность населения к сталинскому режиму.
Передовица “Правды”, которую иллюстрировала фотография, называлась “Единая семья народов”. Статья прославляла национальное освобождение бурят-монголов, произошедшее в результате Октябрьской революции, и экономическое развитие региона, которое объяснялось коллективизацией, а также подчеркивала роль России, принесшей эти блага в республику. “При активной поддержке российского пролетариата Бурят-Монголия вышла на дорогу прогресса и получила все возможности для дальнейшего развития и роста национальной культуры”1, – читаем в статье без подписи. Примерно половину населения Бурят-Монголии составляли этнические русские или восточные славяне; треть – буряты (часть монгольской этнической общины), расселенные по всей монголо-советско-маньчжурской границе. Чтобы укрепить безопасность региона, нужно было обеспечить лояльность как русских, так и бурят внутри республики. Статья в “Правде” о союзе русских и бурят должна была способствовать достижению этой цели.
В передовице не только одобрялись российские связи со стратегически важной республикой, но и восхвалялся русский народ как главенствующий в Советском государстве. Те же, кто ставил эту роль под сомнение, стали мишенью для нападения.
