— Я поговорю с семейным адвокатом о передаче тебе наследства. — Энтони настороженно взглянул на Рэндалла. — Конечно, нужно будет составить брачный контракт.
Его волнение было вполне объяснимо. Поскольку Джулия и Рэндалл были уже женаты, он имел законное право полностью распоряжаться всем ее состоянием. Обычно при заключении брака сначала ведутся переговоры, и контракт заключается до свадьбы. Джулия доверяла Рэндаллу и была уверена, что он поведет себя честно. Но Энтони его совсем не знал.
— Я женился на вашей сестре не из-за возможного наследства, — внес ясность Рэндалл. — Я отказываюсь от своих прав, так что она сможет распоряжаться своим состоянием самостоятельно.
Энтони заметно смягчился.
— Очень благородно с вашей стороны, Рэндалл. Думаю, многие мужчины хотели бы наложить руки на ее богатство.
— Как велика моя доля? — спросила Джулия. — Мне никогда не говорили.
— Я не знаю точных цифр. — Ее брат немного подумал. — Но близко к ста тысячам фунтов.
— Боже милостивый! — воскликнул Рэндалл, в изумлении глядя на Джулию. — Вероятно, вы самая богатая наследница в Англии.
— Я и понятия не имела, что сумма так велика. — Она неловко поежилась. — Трудно вообразить такое состояние, после того как я оказывала услуги в обмен на еду.
Энтони удивленно заморгал.
— Как же тебе удалось выживать все эти годы, Джули?
— Я работала повитухой в Камберленде. — Джулия печально улыбнулась. — Это очень длинная история.
— Но я хочу ее услышать, — твердо заявил брат. — Хочу знать все!
— Вам вдвоем нужно о многом поговорить. — Рэндалл ласково сжал ладонью плечо Джулии и повернулся к двери. — С вашего позволения я вас покину.
Джулия подняла на него взгляд, надеясь, что улыбкой сумела передать свою благодарность.
— Спасибо Алекс. За все.
Затем она снова повернулась к брату, чтобы обменяться рассказами о том, как они провели последние двенадцать лет.
Рэндалл тихонько затворил за собой дверь. В этот день, полный драматических событий, известие о размерах состояния Джулии явилось для него самым большим потрясением. Еще утром он радовался тому, что может предложить ей комфортную жизнь и скромное, но уютное поместье. Было не совсем приятно узнать, что она оказалась гораздо богаче его.
Обернувшись, он увидел герцогиню Эштон, которая с озабоченным видом ожидала в холле.
— Как прошла встреча Джулии с братом? — спросила Мария. — Полагаю, вы не покинули бы ее, если бы он плохо себя повел.
— Стоунли был сильно расстроен тем, что Джулия столько лет позволяла ему считать ее умершей. Но как только он это высказал, они бросились друг другу в объятия, — кратко пояснил Рэндалл. — Хотя отец будет ее игнорировать, Стоунли ее поддержит. Она счастлива и довольна, и теперь они проговорят, наверное, несколько часов.
— О, прекрасно. — Мария взяла Рэндалла за руку и потянула назад к центральному холлу. Взглянув на него, она сказала: — У вас такое каменное лицо. Из-за Давентри?
Рэндалл пожал плечами:
— Он похвастался перед нами своей беременной женой и объявил, что я теперь не нужен и вообще лишен наследства. Я очень надеюсь, что имел с ним дело в последний раз.
Мария поморщилась:
— Сегодняшний день был слишком переполнен событиями.
— Да уж. — Самое важное произошло в карете, но он не собирался сообщать об этом Марии. — Для меня огромнейшим потрясением было узнать, как велика доля Джулии в наследстве. В свете начнут говорить, что она выбрала мужа, который гораздо ниже ее по положению.
— Что за глупости! — возмутилась Мария. — Кого волнует то, что говорят в свете?
— Никого, наверное. Да и вообще я теперь другой человек. Пребывание рядом с Джулией значительно смягчило мой нрав.
— Я заметила, — сказала Мария с улыбкой.
Они вошли в центральный холл в тот момент, когда Холмс впускал посетительницу, седовласую элегантную леди, одетую в черный шелк и мерцающие жемчуга. Она влетела в холл — маленькая, все еще красивая, с властной осанкой, достойной самого Веллингтона.
— Ее светлость, герцогиня Шарант, — объявил Холмс.
Мария сдавленно вскрикнула и склонилась в низком реверансе.
— Ваша светлость, добро пожаловать в наш дом. Я не ожидала, что вы так быстро ответите на мое послание.
— Естественно, я хочу видеть свою внучку, раз она теперь решила объявить что жива, — сказала старушка с резким французским акцентом. — Встаньте, девочка. Уважение к старшим — это, конечно, хорошо, но одна герцогиня никогда не должна раболепно склоняться перед другой.
— Признаю свою ошибку. — Мария поднялась, в глазах ее плясали смешинки, но тон голоса мог служить образцом скромности. — Ведь я совсем недавно стала герцогиней и совершенно неопытна. Я не могу равняться с вами... вашей светлостью.
— Со временем сможете, — величественно произнесла герцогиня, но губы ее насмешливо скривились.
Рэндалл предполагал, что бабушка Джулии — женщина слабая, болезненная. Подобные слухи ходили в обществе. Но теперь он убедился, что здоровье этой леди значительно улучшилось, с тех пор как внучка посетила ее весной. Джулия была очень похожа на свою бабушку — и она будет такой же красивой, когда достигнет возраста герцогини.
— Джулия со своим братом сейчас в малой гостиной, — продолжала Мария. — Возобновляют знакомство после многолетней разлуки.
Герцогиня довольно фыркнула.
— Стоунли здесь? Надеюсь, он ведет себя подобающе.
— Он рад возвращению своей сестры, — сказал Рэндалл. — Они были очень близки, и, думаю, так будет и в дальнейшем.
Герцогиня устремила на него пытливый взгляд.
— Полагаю, это майор Рэндалл, муж Джулии?
Рэндалл поклонился:
— К вашим услугам, мадам.
— Наследник Давентри, насколько я знаю?
— Предполагаемый, если говорить точнее, — ответил Рэндалл. — Но вряд ли стану им. Давентри и его жена ожидают благословенного события.
Пристальный взгляд карих глаз стал острее.
— Я об этом не слышала. Жаль, что вас вытесняют. Джулии следовало бы быть по меньшей мере графиней. Что заставляет вас думать, что вы достаточно хороши для моей внучки?
— Я, разумеется, недостоин ее. — сказал Рэндалл. — Но иногда боги улыбаются.
— В вашем случае так и произошло, — сухо подтвердила герцогиня. — Моя внучка — богатейшая наследница в Англии.
— Я не знал об этом, — также сухо возразил Рэндалл. — Я женился на миловидной повитухе, не имевшей ничего за душой, кроме крыши над головой.
