Потому – Аню вскрывали не в обычном бюро судмедэкспертизы, а в Белградском университете, в институте судебной медицины.
Судмедэксперта, который делал вскрытие, звали Биляна Скрибич, профессор Биляна Скрибич. Мы поехали к ней в университет, он был в центральных районах города. Ждать там нас не особо ждали…
Когда мы припарковались – я заметил черный Фольксваген Пассат с лишней антенной. Когда мы припарковались – из Пассата вышли двое. Судя по виду – менты.
– Погоди – я остановил Луку – вон те двое. Знаешь их?
Лука присмотрелся
– Одного знаю. Тот, что справа.
– Кто он?
– Из центрального аппарата. Занимался организованной преступностью
Тогда почему его поставили на убийство?
– А второго?
– Второго не знаю.
Я прикинул муде к бороде.
– Сиди пока в машине. Если меня примут, уезжай. Отзвони Йованичу, скажи что произошло.
– Что значит «примут»?
– Арестуют.
Лука удивился
– Зачем вас арестовывать?
– Мало ли. Для знакомства.
С этими словами – я выбрался из Шкоды и сам пошел навстречу этим двоим.
…
Те двое… хоть и ездят на машине без опознавательных знаков, все равно… рыбак рыбака видит издалека. Интересно, кто им успел отзвонить и сказать, что мы из министерства сюда выехали? Похоже, прослушивают уже наш кабинет. И телефон. А это хреново. Надо иметь в виду.
Тот, что старший – среднего роста, крепкий, явно в молодости спортом серьезно занимался, и не шахматами. Черная кожаная куртка. Второй какой-то… куцый. Среднего роста, без особых примет. Взглянешь – не запомнишь.
Я просто подошел и встал перед ними. Они не знали что делать, рассчитывали на что-то другое (что?), потом тот, что старший – решил ситуацию исправлять и для начала представиться.
– Майор Савич. Иосиф Савич. Криминальная полиция.
– Полковник Панин. Александр Панин. В отставке.
Савич сверлил меня взглядом и ничего не говорил. Я кивнул
– Отойдем?
Мы отошли в тень – тут, рядом с забором росло какое-то дерево с раскидистой кроной, через нее – пробивался солнечный свет. В пыли – купались воробьи, и было уже жарко.
– Представлять нас не представляли… официально. Поэтому я так понимаю, вы сами решили… представиться.
…
– Чтобы вы понимали, я не ваши ошибки ищу – продолжил я
– Речь не об этом. Вы работаете на Никича?
…
– Он и ко мне подходил. Я велел ему убираться.
– Я тоже. Но он упрямый.
Савич снова долго молчал, изучал меня взглядом, потом сказал
– Если вы ищете с кем бы расправиться, я вас посажу. Его – не факт что сумею, но вас – посажу. За бандитизм.
– Я не бандит. Я офицер полиции
– Точно?
Я разозлился
– Я никому и ничего доказывать не обязан. Знаете, уже надоказывался. Если я что-то или кого-то найду – сдам полиции.
Савич снова смотрел на меня, пытаясь понять, можно ли мне доверять. Потом – сплюнул в пыль, достал типичную для сербов сигарету
– Будете?
– Не курю.
Савич закурил
– Дело читали?
– Этим утром.
– Что думаете?
– Что там нет протокола вскрытия.
Савич невесело усмехнулся
– Плохо, не правда ли?
– Плохо.
– Читали?
– В копии. Да, читал
– Вы понимаете, что об этом надо молчать?
Понимаю.
Савич растоптал недокуренную сигарету, взял новую. Но передумал, и сунул обратно в помятую пачку
– Из этой шлюхи малолетней – сказал он – газеты уже лепят народную героиню. Символ Сербии, твою же мать. Чистый, незапятнанный. Если все это дерьмо попадет в газеты, люди выйдут на улицы сносить власть.
– Можно лишить людей еды, но нельзя лишить мечты?
Савич невесело посмотрел на меня
– Точно. Уже были массовые беспорядки. Остановили их с трудом. Люди на пределе. Набережная Дуная, эти все плавучие дискотеки – это место, где можно снять кого угодно дешевле всего в Европе. Круглогодичный бордель. Все прекрасно это знают, все прекрасно знают, куда ходят их дочери и зачем они туда ходят – но молчат и делают вид. Но если народ публично ткнуть в это носом, он пойдет крушить основы и подрывать устои. Потому что терять ему уже давно нечего кроме гордости своей.
– Какая ваша рабочая версия?
Савич посмотрел на меня
– А ваша?
– Футбол.
Савич явно этого не ожидал.
– Какой футбол? Почему?
– За неимением лучшей – пока. Если бы это было спонтанное преступление, совершенное каким-нибудь малолеткой – ее нашли бы в Дунае, а не в канаве под Нишем. Никакого другого мотива кроме футбола я не усматриваю. Ее парень, Лазарь Михалич. Он стоит сейчас минимум пять миллионов евро, а еще несколько месяцев назад не стоил ничего. Это может быть ему предупреждением. Или наказанием.
Савич покачал головой и все же решил закурить
– Зря вы в это лезете – осуждающе сказал он
– Почему?
– Основания так думать у вас какие? Никаких.
– Какая-то же версия должна быть. Пять миллионов евро – солидное основание
– Дело не в этом. Этот город делится на болельщиков Звезды и болельщиков Партизана. Полезете в футбол – огребете по полной.
…
– Там всякие люди крутятся. Могут быть и проблемы.
– Хорошо, а ваша рабочая версия?
– Шиптари.
– И какие основания у вас так думать?
Савич пожал плечами
– За неимением лучшей…
Я понял, что Савич дело сливает. Не понял только – почему.
…
Профессор Биляна Скрибич сильно не походила на типичного судмедэксперта, как мы его себе представляем, средних лет дядьку, пропахшего спиртом, смертью и с мрачным, неуместным юмором. Ей было лет шестьдесят, она приняла нас в своем кабинете. Кабинет уютный, шкафы с множеством папок. На стене фотографии. Предложила нам кофе из кофейника. В кабинете кофе и пахло, лекарствами не пахло совсем.
Лука предъявил удостоверение, а я письмо за подписью министра. Профессор явно ждала наших вопросов.
– Аня Никич? Да, помню.
