– Бежим!
Выстрелы не могли не слышать, сейчас они тут будут.
Мы выскочили на улицу.
– Беги!
Я обернулся, лицом к трибунам, чтобы прикрыть Радослава, я думал, что они все на стадионе. И просчитался.
Из-за угла вывернула БМВ, застрочил автомат. Я успел развернуться, увидев, что Радослав лежит – а дальше огонь открыли по мне и все что я успел – спрятаться за машиной.
БМВ рванула вперед, меня осыпало битым стеклом от той машины, за которой я укрывался. С колена я начал стрелять по уходящей по улице БМВ, понимая, что, скорее всего, зря…
Дальше по улице – вдруг отрывисто ударил другой автомат. Я увидев Луку – он был в черном бронежилете и бил по БМВ метров с десяти. Машина с убийцами – вильнула и уже неуправляемая врезалась в другую, стоящую у обочины со страшным грохотом…
Пуля ударила совсем рядом, я снова повернулся – на трибунах, сверху был стрелок. Не знаю, кто первый в него попал – я или Лука из автомата. Но он выронил свое оружие и упал назад…
Это стало переломом. Бандиты – они ведь не воины, войны не ведут. Где-то уже были слышны сирены, да и вообще видимо стремно было. Больше никто не рисковал.
Выбравшись из-за машины, за которой я укрывался – я подошел к Радославу. Лучше… в детстве я видел, как машина сбила человека… и лучше бы мне этого было не видеть. Совсем.
Зря я эту профессию себе выбрал. Зря.
Подбежал Лука, у него был не только автомат, но и бронежилет на нем.
– Что?
– Готов. Ты зачем автомат с собой возишь?
Лука как то смутился
– Я же бандами занимаюсь. Наши бандиты по-хорошему не понимают.
– Бандиты везде по-хорошему не понимают. Я твой должник.
Сирены были все ближе…
…
Жестокая перестрелка в Сомборе посреди бела дня попала на ленты всех сербских информационных агентств. Повеяло событиями весны 2000 года – временем перед падением Милошевича, когда шла мафиозная война, и стрельба в городах приобрела совсем уж фронтовой характер.
Нас сначала доставили в местный участок, потом переправили в Белград. В Белграде нас разделили, и я сидел один в запертом кабинете целых пять часом. Потом – открылась дверь, вошел майор Иосиф Савич, который возглавлял опергруппу по делу Ани.
Он сел на стул для посетителей – а я сидел за пустым столом, за которым раньше сидел какой-то чиновник местной компартии. Оба молчали.
– Вы знаете, что такое диаспора? – спросил, наконец, Савич
Я чуть не рассмеялся – были бы другие обстоятельства… Сейчас понятно, что не до смеха совсем
– Знаю.
– Диаспора – это высший криминальный совет лидеров этнических преступных группировок с вашего Кавказа. Чеченцы. Дагестанцы. Грузины. Азербайджанцы. Курды. Лезгины. Талыши. Кого там только нет. Это как Копполо – только намного круче.
Я подумал – немудрено, что вы с мафией справиться не можете, с такими-то знаниями.
– Тот, которого вы застрелили на трибуне – его зовут Лечи Мураев. Чеченская часть диаспоры. Он стремленец.
– Стремящийся – поправил я
– Что?
– Правильно стремящийся. Это либо тот, кто хочет войти в банду. Либо тот, кто хочет получить звание «вор в законе». Мураев к какой категории относился?
Савич не ответил, он гнул своё.
– А вот те, что в машине – намного интереснее. Они из албанского криминального клана, орудующего в Сараево. Один из трех крупнейших албанских криминальных кланов – банда Джукагини. И водитель и пассажир. Пассажир кстати в розыске Интерпола за двойное убийство.
Я не отреагировал
– Не поняли?
– Нет.
– Диаспора и албанские криминальные кланы – смертельные враги. У них один и тот же товар – героин, а вот маршруты разные. Одни везут через Кавказ. Другие —через Турцию, Средиземное море…
И через американскую авиабазу.
– … они конкуренты и враги. Воюют по всей Европе. В Берлине, например, они дерутся иногда по тысяче человек, разнимать армия приезжает. Представить себе, что они будут за одну сторону в каком-то деле – невозможно.
…
– Точнее, было невозможно. До вчерашнего дня.
…
– Вы не знаете, кого и чем вы так обидели, что теперь против вас и диаспора и албанцы?
Хороший вопрос.
– Может, это потому что я работаю?
– Простите?
– Работаю. Знаете, есть такой анекдот про ковбоя? Не знаете?
…
– Дикий Запад. Из салуна выскакивает ковбой, дико озирается, держа руки на рукоятках револьверов, потом – на лошадь, и галопом – из города. Два других ковбоя смотрят на все на это, один другого спрашивает – а это кто? О, а это Неуловимый Джо, местная достопримечательность. Его двадцать лет поймать не могут. Почему не могут, вот же он, только что тут был. Да кому он нахрен нужен?!
Савич хватил кулаком по столу. Что-то треснуло
– Хватит ерничать. Четыре трупа на вас.
– Пять.
– Что?!
– Пять. Радослава убили из-за меня.
…
Общего языка с Савичем мы не нашли – да и не могли найти наверное. Я ведь, в самом деле, не знал, почему на нас совершили столь массированное нападение, да еще и члены двух конкурирующих преступных группировок. Так что кулаком стучать по столу можно было до морковкина заговения, я все равно ничего не знал. Савич ушел, а через какое-то время – пришел Йованич. Предложил пойти покурить…
– Здорово вы влипли, – заявил он, когда мы вышли во внутренний дворик здания. – Откуда у вас пистолет?
– Мой, личный, – буркнул я. – Лучше бы выяснили, откуда оружие берут бандиты.
– Выясним. Вы кстати, зря огрызаетесь. Министр сегодня был у президента. Чего только не выслушал. Горой за вас стоял и отстоял.
– Не за что.
– Не спросите, почему?
– Спрошу.
Люба Йованич затушил наполовину выкуренную сигарету и подкурил тут же новую.
– Расследование вышло на новый уровень. Куда более высокий.
– Это как?
– Так.
…
– Все что я вам скажу – строго секретно. Ото всех.
– Понял.
– Помните, список телефонов? Тот подозрительный телефон, с которого время от времени звонили Ане?
– Да.
– Так вот, его расшифровали. Что не так, то просто оказалось, телефон в специальном списке. Выяснились интересные вещи. Настолько интересные, что теперь расследование взято под личный контроль.
