– Думаю, Лука, думаю. Пока доказать не могу – но черт побери, думаю.
На наших глазах – Богдан и Зоран вышли из клуба, сели в машину и отъехали. Машина БМВ, темно-синяя. Причем Божаич сел за руль, а Зоран – рядом, у них не было водителя.
– А как же вы поняли?
– А догадался. А догадки – надо проверять.
Да нет, Лука не удивляйся… не стоит удивляться. Тут ведь еще одно. Вон та БМВ, на которой похоже ездит Жераич – что-то сильно похожа на ту, которую я видел в ту ночь. Номера понятное дело я не заметил – но модель и цвет совпадают.
Интересные дела, верно?
– Поехали…
Работать без телефона – это не каждый сейчас сможет. Каким-то образом эта маленькая коробочка стала едва ли не вторым нашим «я», без которого мы просто физически не можем. Молодое поколение просто не может понять, как раньше было – например, человек уехал на дачу и он недоступен, только ехать, если – целыми днями недоступен. Как можно жить, не выворачивая всю жизнь наизнанку перед сетью, не постя постоянно фотки, не «чекинясь», где ты был, не «пиля селфи» на каждом шагу. Это кстати, ненормально, вы так не считаете? Этакий эксгибиционизм, выворачивание себя, своей жизни наизнанку перед всем миром – ты как бы отчитываешься перед всеми, кто ты такой, чем увлекаешься, где ты бываешь, с кем прости, спишь. А с другой стороны – благодаря этому каждый человек, особенно молодой – начинает чувствовать себя этаким пупом земли, его эго раздувается просто до небес. А ведь это хреново. Потом падать бывает – очень и очень больно.
Сейчас существуют такие программы – можно весь трафик с телефона перенаправить в интернет, что Лука и сделал. Сейчас он завернул в интернет-бар, посмотреть, что пришло срочного – а я сидел в машине и перекусывал. Потом – Лука выбежал как ошпаренный и подбежал к машине.
– Что?
– Ребята нашли Хребановича, он готов говорить.
– Сильно?
– Что?
– Сильно избили, спрашиваю?
– А… не. Нормально.
– Ну, раз нормально – давай телемост организовывать.
…
Рядом с вокзалом купили карточку предоплаченную, потом на Неманина купили планшет за наличные. Кстати, в Сербии мало национальных сетевых магазинов, либо иностранцы, либо свои – но лавчонки. Не знаю, почему так – но многие сербы как бы боятся роста своего бизнеса, если он у них есть. Им бы что-то небольшое, что можно передавать в семье из поколения в поколение. Это видимо наследие турецкого ига, когда любой турок мог отнять у христианина – кмета все что ему вздумается…
Остановились у набережной. Меньше чем в километре, кстати – то место, откуда, пропала Аня, где ее видели последний раз. А мы до сих пор не знаем, где она провела последний день своей жизни – и с кем.
И это хреново…
Поставили Вайбер, сделали видеозвонок в Минск. На экране появилась рожа Хребановича. Именно рожа – мне он сразу не понравился внешне, хотя внешность понятное дело – не главное в человеке. Какая-то вытянутая, лошадиная, маленькие глазки…
Кстати, Хребанович – тот еще фрукт, это Лука выяснил. Он по документам серб, но у него корни по факту – в месте под названием Герцеговина, это горная провинция, на самой границе с Хорватией. Герцеговинские хорваты в самой Хорватии – это примерно как донецкие на Украине или лица кавказской национальности в России. Связываться с ними опасно, они опасны в масштабах всех Балкан. Там же – родина хорватского фашизма. Расхожая поговорка гласит – в Герцеговине всегда хватает трех вещей – змей, камней и усташей
15. Судя по всему – Хребанович может быть связан с сигаретной мафией, которая в Хорватии даже влияет на политику…
– Добрый день – я пока не включал запись
Хребановича не били – но видимо, пару плесней все же дали – для настройки перед беседой. Щеки у него красноватые…
– Вы кто такие. Я вас не знаю.
– Да так. Трудяги – бродяги. Поговорить бы надо.
– О чем? Мне с вами не о чем говорить.
– Не о чем, а о ком. О Лазаре.
– Вам чего надо? Я все подписал, что вам еще надо?!
Ага…
– Я же говорю, поговорить надо. Контракт у тебя силой отняли, так? Об этом и поговорим. Тебя миллиона лишают, а ты трясешься как лист. Мужик ты или нет?
…
– Дружище, удостоверение ему покажи.
Лука ткнул в экран ксивой
– Вот, видел. Если ты думаешь, что у Богдана нет врагов – ошибаешься, есть они. Не всех устраивает, как он себя ведет. Не всех устраивает, куда он наметился, с..а такая. Поговоришь с нами, поможешь нам – а мы глядишь, тебе поможем. Ну?
…
– Молчание знак согласия. Или трусишь?
…
– Будь мужиком. Ты же футболиста открыл так? А у тебя его отняли. Борись, мать твою.
Хребанович как то странно всхрапнул
– Это сказать легко. Борись. Убьют.
– Это еще как сказать. Уже пытались – трое в морг поехали. Ты лучше мне вот про что расскажи, про Лазаря и про Аню…
…
Профессор Биляна Скрибич уже запирала свой кабинет, когда мы показались в коридоре. Правильно, рабочее время закончилось, надо идти домой.
– Одну минутку, профессор.
Она резко повернулась.
– А, это вы. Что вам надо?
– Есть разговор.
– О чем?
– Зайдите в кабинет, в коридоре не поговорим…
Профессор как то по-мужски усмехнулась, звякнула ключами
– Заходите.
Мы прошли в кабинет. Все на своих местах – компьютер, стол, фотографии на стенах. Люди в форме, давно прошедшая и никому не нужная война…
– А вы нас кое в чем обманули, профессор – почти весело сказал я
– В чем это?
– Вы не сказали, что Аня была беременна.
– С чего вы взяли?
– Мне что, повторное вскрытие организовать? Уже комиссионно? Я могу.
Профессор долго смотрела на нас, потом как то обреченно села на стул. Достала из сумочки фляжку, отвинтила крышку
– Вам не предлагаю, вы на работе…
