– Ты уйдешь со мной! – заревел в моем сознании наемник, протягивая обугленные руки к моей шее.
– Нет! – зарычал появившийся Дима и откинул оборотня обратно в горящую яму.
Видение прекратилось, но дышать я все равно не могла, слишком долго он держал нашу связь. Перед глазами все потемнело, звуки едва доносились до меня. Я обмякла в руках Виктора, растворяясь в этой черноте.
– Не поддавайся! – Черный волк отгонял от меня тьму, но она множилась, отращивала себе новые щупальца и опутывала ими мое тело, готовясь утащить за собой.
Среди всей этой вакханалии вдруг появилось светлое пятно. Андрей, сверкая силой, влетел в самое большое скопление тьмы и стал яростно разрывать ее лапами. За ним, громко рыча, появился Миша и принялся топтаться на темных щупальцах, Коля и остальные возникали один за другим в этом видении и боролись с тьмой, отгоняя ее от меня, перекусывая, разрывая и оттаскивая в стороны.
Тьма отступила, недовольно урча и втягиваясь в землю. Вот теперь я открыла глаза и поняла, что лежу на руках у Димы, остальные обступили его, и каждый держит меня лапой или рукой.
– Как ты? – Аня пробралась поближе и осторожно обтирала мои руки от выступившей крови.
– Больно, внутри все болит… – Я едва держалась, волчица словно взбесилась и вышибала барьер всем телом.
– Она не выдержит, ей нужно обратиться! – Виктор едва не плакал, глядя на то, как меня ломает.
– Нет! – Я обхватила уже заметный живот рукой.
– Неужели нельзя ничего сделать?! – взбесился Миша и ударил кулаком по машине, вмяв металл внутрь.
– Продержись еще десять минут, десять! Слышишь, Нина? – Сергей быстро завел машину и втащил меня внутрь. Дима едва успел прыгнуть на переднее сиденье, как он вдавил педаль газа до упора и понесся вперед.
– Куда? – Муж перегнулся через сиденье и сжал мою руку, отвлекая от беснующейся волчицы.
– Больница, – сквозь зубы процедил Сергей, подрезая машины и выруливая на встречную.
– У нее срок маленький!
– Думаешь, есть решение лучше? – осадил Сергей, бешено вращая рулем и обгоняя очередную машину.
Он подъехал к той же клинике, из которой я сбежала. Шлагбауму снова не повезло, мы просто снесли его машиной.
– Что случилось? Авария? – Чужие руки перехватили меня у Димы и стали укладывать на носилки.
– Беременность, жалуется на боли в животе, – методично перечислял Сергей, помогая с носилками.
Боль внутри меня раскручивалась по спирали, лишая возможности дышать и говорить. Между приступами удавалось глотнуть немного воздуха, но это не помогало. Легкие снова горели огнем, но теперь по-настоящему.
– Везем во вторую операционную, вызови гинеколога и акушерку, – командовал дежурный врач, пока меня везли по коридорам. Дима шел рядом, держа меня за руку и вливая свою силу, сдерживая рвущуюся волчицу из последних сил.
– Вам туда нельзя! – осторожно отстранил его врач.
– Это моя жена! – Дима снова нацелился в двери операционной, но сын утащил его в сторону.
– Хочешь устроить драку? Нина в опасности, а пока ты будешь истерить, они ничего не смогут сделать!
Даже сквозь боль я сумела оценить комизм ситуации: я тут второй раз за сутки, и муж уже другой… Правда, теперь настоящий.
* * *
Дима недовольно рыкнул, сбросил с себя руки Сергея и уселся на пол рядом с дверьми. Вокруг стояла невыносимая тишина, было слышно, как тикают большие часы в коридоре. Шестьдесят щелчков – и минута прошла. За ней вторая и третья, а двери в операционную не открывались, наверху горела предупреждающая табличка.
– Почему так долго? Почему я ее не чувствую? – Прошло около двух часов, и Дима уже сходил с ума.
В коридоре собралась толпа: Аня с Мишей, Коля, Андрей, Виктор и многие другие члены стаи. Врачи испуганно смотрели на такую группу поддержки, но молча проходили мимо.
– Она под наркозом, поэтому ее никто не чувствует. – Аня успокаивала толпу как могла.
Еще через час табличка над дверью погасла, и оттуда вышел уставший врач.
– Что с ней? Жива? А ребенок? Как она, доктор? – его обступили присутствующие и едва не разорвали на части, пытаясь выяснить что-нибудь.
– Ребенок родился недоношенным, поэтому и он, и мамочка будут в реанимации. Состояние тяжелое, но стабильное. – Врача было сложно удивить, он уже привык к таким сценам.
Клан в коридоре поднял шум, все хлопали друг друга по плечам, Миша схватил Аню и крутил ее в воздухе, Андрей и Коля обсуждали, какого окраса будет волчонок, а Виктор прислонился к стене и улыбался.
– Можно их увидеть? – тихо спросил Дима.
– Только недолго.
Врач провел его в кабинет, где велел переодеться в стерильное, а потом впустил в реанимационный зал.
В тот момент я уже приходила в себя, хотелось пить и ужасно болела голова. Свою нижнюю половину тела я не чувствовала: видимо, наркоз еще не отошел.
– Нина! – облаченный во все белое, ко мне подошел Дима. Одновременно в меня хлынули картинки, как он, стоя рядом с инкубационной камерой, смотрит на нашего волчонка. Как малыш морщится и чихает, шевелит маленькими ручками и ножками. Накатила волна теплоты накатила, и я мысленно обняла обоих.
– Все хорошо, главное, поправляйся! – прошептал Дима, поправляя одеяло на кровати.
Время посещения закончилось, и его выставили прочь.
Глава 29
Я изменю этот мир для тебя…
Когда проклятое головокружение прошло, я обнаружила себя привязанной к кровати.
– Какого черта?! – Выдернув из руки иголку с трубкой, я попыталась встать, поминутно ругаясь. Стоило мне заснуть, как эти идиоты в белых халатах решили накачать меня какой-то фигней?
Кафель на полу неприятно холодил босые ноги, разогнуться я не смогла, мешало что-то в районе живота. С трудом доковыляв до зеркала, я задрала больничную рубаху и стиснула зубы от увиденного. Живот рассекал отвратительный сине-черный рубец, щедро заляпанный зеленкой.
– Вот сволочи…
Я мысленно сплюнула и призвала волчицу. Зверь долго не отзывался, но когда я усилила зов, изрядно потрепанная волчица подошла к барьеру. В ее золотых глазах сквозила настороженность.
– Да, это я… – Опустившись на колени, я позволила ей коснуться моего сознания, спина выгнулась, шов на животе разошелся, на кафель капнула кровь…
Через две минуты на полу сидела волчица, недовольно выкусывающая шовный материал из своего живота.
Ощущения были непривычными, за время вынужденного воздержания я отвыкла от своей животной ипостаси. Поэтому долго и с удовольствием чесала ухо лапой, погонялась за собственным хвостом и покосилась на особо привлекательную ножку кровати.
