В груди огоньком свечи затрепетала надежда: Аню можно исцелить, все можно исправить! Только уговорить Финиста торговаться с этим гоблином, только убедить его, что спасти сестру будет проще, чем убить или от нее сбежать!
– Мой спутник торгуется, не я, – наконец неохотно и уклончиво ответила Марья на требовательный взгляд торговца. – С ним говорите.
– Э, милая, что с ним говорить, – торговец тоненько захихикал, – если платить нечем. Ни глаз, ни крыльев – голь перекатная, взять с него нечего! Даже говорить с ним – тьфу, себе в убыток! А вот ты клиент поинтереснее…
Он снова заглянул в глаза Марье – мол, ну, заинтересовалась?
Не желая отвечать, Марья склонила голову к плечу. Что-то ей подсказывало, что задавать вопросы на этом странном рынке может слишком дорого стоить. Особенно таким пронырливым торговцам: вот проявишь любопытство – и без носа останешься.
В прямом смысле слова. И в лучшем случае.
– У меня тоже ничего нет, – наконец выдавила Марья, чтоб избавиться от неприятного жгучего внимания. – Ничего такого, что я могла бы отдать.
– А это, моя хорошая, не тебе судить, – торговец снова хихикнул и ласково потрепал Марью по щеке, чиркнув когтями по скуле. Кожу тут же защипало. – Обещаю не взять ничего, о чем ты пожалеть бы могла. Но о том нам не здесь сговариваться, да, не здесь. Коль решишь-таки про сестрицу узнать, то ночью приходи. Одна. Вот тебе мое слово – ничего тебе не грозит.
И с этими словами торговец неторопливо заковылял прочь, все сильнее кутаясь в лохмотья. Марья застыла, борясь с сомнениями и соблазном – а вдруг он действительно что-то важное знает? Вдруг это действительно стоит любого, чего он попросит?
Если его история и впрямь спасет Аню – то определенно стоит.
– А куда приходить-то? – не выдержав, наконец окликнула его Марья. Торговец тут же обернулся, и даже под капюшоном было видно, как он расплылся в довольной улыбке.
– Тебя проводят, радость моя.
И исчез в тумане. Марья даже глаза протерла, так быстро и бесследно он испарился.
Пока она потирала скулу, размазывая мелкие шарики крови, вернулся Финист – всклокоченный и недовольный. Его раздражение едва ли не костром трещало, искрами во все стороны выстреливая.
– Они не знают, – резко пояснил он в ответ на взгляд Марьи. – А раз не знают они, не знает никто. Идем. Надо ждать, пока они не найдут эту историю… если не передумают в процессе услышать мою.
Он коснулся скулы, удивленно взглянул на красные пятна на пальцах
– И где ты только оцарапаться успела?
Про странного навязчивого торговца Марья решила Финисту не рассказывать.
Когда они выбрались на улицы города, сумрак стал гуще и темнее, а тени домов расползлись черно-синими озерами – шагни и провалишься неведомо куда. Тучи бурлили чуть ли не над головой, и в их нутре непрестанно ворчал гром, не спеша обрушиться во всю силу.
– Поспеши, – Финист дернул Марью за рукав, и та сбилась с шага, – нам пора искать ночлег.
– Вернемся в мою квартиру? Ну, в ее копию на этой стороне?
Финист странно оглянулся на Марью, дернул уголком губ, но промолчал. Он был мрачен и задумчив, настороженно прислушивался и не язвил. Он был жуток, но сейчас его слова не пытались пройтись иглами по открытым нервам, и Марья подумала, что таким он ей даже больше нравится.
– На этой стороне жилые дома опасны, – равнодушно пояснил Финист. – Там, где уже умирал человек, нежить и твари, что гораздо гаже нежити, чувствуют себя, как дома. А в старых домах могут и на мир живых влиять.
– Дома с привидениями?
– В точку. Нам подошла бы новостройка или офисное здание… если его не из жилого переделали.
Марья задумалась. Она никогда не интересовалась историей города настолько, чтоб специально узнавать, в каких домах еще никто не умирал. Да и были ли такие дома? Особенно низкий раскат грома из нутра туч подстегнул мысли – вымокнуть под ливнем не хотелось.
– А торговый центр подойдет? Который на пустыре, куда раньше ярмарки с каруселями приезжали?
Размытое воспоминание – солнце, отец, сладкая вата – царапнуло сердце и отступило, словно выцветшая фотография выглянула на миг из пухлой папки и тут же снова в ней затерялась.
Финист остановился, обдумывая предложение, огляделся, пытаясь сориентироваться в лабиринте потустороннего города.
– Ну, пойдем посмотрим, – наконец он согласился без особой уверенности.
После недолгих колебаний Марья спросила, как бы между прочим:
– Ты так спокойно торговался с тварями. Неужели их слову можно верить?
– Гадаешь, можно верить ли мне? – Финист криво усмехнулся. – Не переживай, маленькая сестрица, если нечисть дала слово, она не сможет его не сдержать.
Марья неловко улыбнулась, прокручивая в памяти обещание торговца и ища в нем подвох. Не мог же он и вправду звать ее для честной сделки? Или все-таки мог?
Чем дальше они уходили от площади, тем меньше оставалось старинных домов, еще сохранивших остатки классической красоты за облупившейся штукатуркой, тем выше вырастали кирпичные и панельные коробки с отражениями призрачных огней в темных окнах. Иногда тротуар сменялся тропой среди высоких трав, иногда она терялась среди пустырей битого стекла и кирпича. Марья давно утратила чувство времени и пространства и в одиночку даже на площадь вернуться бы не смогла. Ей казалось, что город меняется с каждым ее шагом, перестраивая сам себя, как в дурном сне. Но Финист шел уверенно, словно среди лабиринта одинаковых домов видел нужный путь.
Однако первой торговый центр заметила Марья. Он мелькал среди девятиэтажек, тускло блестели стекло и металл. Вот только повороты дороги уводили каждый раз в сторону.
– Может, между домов срежем? – не выдержав, предложила Марья, когда торговый центр показался снова, но уже совершенно с другой стороны, словно они, сами того не заметив, сделали круг.
– Не стоит, маленькая сестрица, – Финист удержал ее за плечо, когда она уже вознамерилась шагнуть на серую траву обочины. – Не стоит сходить с дороги – кто знает, где можешь оказаться. Земля тебя, конечно, не сожрет, не Навь здесь все-таки, но заиграет и запутает. Не хочешь же оказаться где-нибудь среди курганов?
Когда они добрались до дверей торгового центра, Марья совсем заледенела. Она засунула ладони в подмышки, пытаясь хоть немного их согреть, но сама только источала холод, даже сквозь слои теплой одежды. Она долго смотрела на огромное уродливое здание, на тусклые блики на непрозрачных стеклах, на металл, подернутый пленкой изморози, и все тоскливее понимала, что и здесь не согреется.
– Что ж, – после недолгого молчания вынес вердикт Финист, – могло быть и хуже.
– Например, разбитые стекла и кровавые отпечатки ладоней по стенам?
– Например, хозяева внутри.
