В кабинете стоял Вадим, живой, собственной персоной! С огромным пакетом подмышкой.
Объятия, вопросы, что да как. Передача документов. Полк получил еще одну буковку в названии «О», особый. Первый батальон – Новгородский, второй батальон – бывший безномерный. И третий батальон – мотострелковый! Плюс зенитная батарея, батарея ПТО с пушками 57-мм и дополнительная ремрота с передвижной мастерской. Вот это подарок! Ради этого стоило сидеть здесь два месяца. Из 7-й армии мы выводимся, и поступаем в распоряжение подполковника Шпиллера, командира 1-й гвардейской дважды Краснознаменной танковой дивизии. Место дислокации – Луга!
Мотострелков, правда, ожидали трое суток: они следовали с Дальнего Востока и задерживались. Василий опасался, что дальневосточники будут свежесформированным подразделением. Но, как позже выяснилось, личный состав поголовно состоял из опытных бойцов, имевших ранения и до этого служивших на западной границе. В основном, большая часть батальона, бывшие пограничники. Батальон формировался в Омске, из выздоравливающих, на Дальнем Востоке механики-водители и пулеметчики проходили переподготовку на технику, поставленную по ленд-лизу из США. Отправку полка в Лугу задержала и авторота, получившая в последний момент вместо ГАЗов и ЗиСов, GM, «Форды» и «Студебеккеры». Эта техника шла вместе с мотострелками. Причем разномастная. Поставки только начались, и были совершенно несформированными. Волков, приехавший из Ленинграда встречать в Красном Селе батальон, только руками развел. А зампотех с начартом схватились за головы. Им добавили такой головной боли, что мама не горюй. Начальство обещало все исправить «в ближайшее время». Понятно было, что во время следующей перекомплектации. Зенитная батарея оказалась вооружена 37-мм американской пушкой «Браунинг М1А2», со скорострельностью 120 выстрелов в минуту, шесть орудий. Наши снаряды для нее не годились. Кроме этих орудий, зенитчики имели 12 пулеметов «браунинг» 12.7 мм, с водяным охлаждением ствола, считались спаренными, так как перевозились на шести бронетранспортерах М3. Треноги у них были раздельными. Вести огонь на ходу можно было только в узком секторе и только вперед. В общем, для начала пулеметы переставили по одному на 12 транспортеров, передав шесть пулеметов мотострелкам. Плюс к этому самопроизвольно отдавались винты крепления на треноге, и она складывалась и на ходу, и при стрельбе. Короче, «и эти люди объявили войну Японии и Германии! Ничего умнее они придумать не могли!».
Возня с мотострелками могла продолжаться до бесконечности, но через два дня полк подняли по тревоге, два часа на подготовку к маршу, и «Пошел!». Тремя батальонными и четвертой сводной колоннами выдвинулись в сторону Луги. Там рассредоточились непосредственно в городе. Вошли в него ночью, план размещения получили в Толмачево. Города практически нет, одни руины, все, что могло быть разрушено – уже разрушено. На удивление быстро заняли свои позиции, которые оказались и подготовлены, и замаскированы. Подвалы оборудованы для проживания, множество землянок. Обжитой оборонительный узел. Подземный гарнизон жил своей уникальной жизнью. Строгая врачиха в звании второго ранга с самого утра устроила дополнительную проверку всем подразделениям на предмет всякой живности. С раннего утра позиции облетал наш разведчик, и с результатами аэрофотосъемки появился генерал Федюнинский, командующий на этом участке фронта. Над ним дамокловым мечом висит выговор от Верховного, потому что приказ перейти в наступление им не выполнен. Если говорить точнее, немцы воспрепятствовали этому необоснованному приказу на этом участке фронта. Мы заняли позиции тех людей, которые лежат теперь чуточку дальше на юго-запад. Часть из них в подобных землянках и окопах, а часть между окопами на проволочных заграждениях перед немецкими позициями. Генерал сделал замечания по маскировке техники, пришлось звонить по подразделениям и выговаривать за это их командирам. К обеду все замечания были устранены. На удивление, генерал не стал форсировать событий, сказал, чтобы полк обживался и включался в подготовку к наступлению. Так что обошлось без значительных объемов клизм и угроз. Достаточно спокойный генерал.
На новеньком бронетранспортере М3А1Е2, с установленной крышей боевого отделения, в сопровождении еще двух БТР и танка Т-50, Василий через Батецкий и Новгород, прибыл в Михайло-Клопский монастырь, где расположился штаб и командный пункт дивизии. Комдив устраивал совещание командного состава. Старый комдив, Павел Ильич, тяжело ранен во время артобстрела у села Медведь, и.о. назначили Шпиллера, но буквально через несколько дней его утвердили на этой должности. Пинчук после выздоровления будет направлен в распоряжение ГАБТУ. Дивизию за время его командования здорово раздербанили. Участок фронта по реке Мшага оказался очень спокойным, в связи с появлением тут танков Баранова, основательно укрепивших оборону на этом участке. Несколько подряд попыток прорыва, для деблокады 1-го армейского корпуса немцев, измотали противника, который перешел к плотной обороне. По сведениям разведки, наступление немцев на Москву и поражение там существенно повлияло на численность и моральный дух войск противника на Ленинградском фронте. У немцев шла полоса неудач, окончания которой пока не предвиделось. Однако реальных подкреплений и Ленинградский фронт не получил. Все «съело» Московское сражение. По первоначальным планам Попов планировал использовать армию Баранова на этом участке, но вместо этого ее перевели на Московское направление, а поздней осенью вытащили 1-й полк под Крестцы, это между Бологим и Новгородом, на левом фланге, передав его другому фронту. С наступлением морозов Шпиллер вывел его к железной дороге. Погрузился, чтобы вернуться на старые позиции, но оказался под Москвой, где значительная часть полка была уничтожена немцами во время второй попытки деблокады 1-й армии. Сейчас полк активно пополняется, время окончания переформирования – 15 февраля, через девять дней.
Его командование уже присутствует на совещании. Полк расположили в Новгороде. В общем, явно что-то готовится. Причем Шпиллер знает об этом, но остальные командиры – нет. Совещание проводится в Троицком соборе монастыря. Акустика здесь неплохая, несмотря на дыры в куполе. Стулья расставлены по бокам зала, так как под куполом образовалась куча снега и льда. Но другого помещения нет. Справа и слева на солее стоят столы. На амвоне установлена трибуна, к которой и вышел комдив в белом полушубке. Смахнул снег перчаткой, положил на трибуну папочку.
Начал он совещание с представления командиров, так было заведено еще при Баранове, отходить от традиции Шпиллер не стал. Тут и выяснилась «пикантная подробность». В силу своей «национальной особенности» Иосиф Борисович просто прибрал к рукам полк Василия. Провернул он это без ведома командующего Федоренко, вокруг которого представителей соплеменников Борисыча хватало. Он, получив назначение и зная, что дивизия сейчас больше стрелковая (три полка мотопехоты и один танковый), устроил маленькую пирушку в Москве, куда пригласил всех своих знакомых из ГАБТУ. Так как звание и должность у него были небольшие, то «крупное начальство» на нем отсутствовало, был только начальник Организационно-мобилизационного отдела полковник Муравич, но этого хватило, чтобы узнать точно расстановку сил и средств, и выяснить, где сейчас находится Челышев. Узнав, что на переформировке, подключил связи в АБТУ Лен-фронта, собрал необходимые подписи, и дело было в шляпе! И все это – минуя подписи «китов» ГАБТУ, просто как передачу войск и матчасти из одного соединения в другое. Вот такой вот шахер-махер. Сильный комполка был ему крайне нужен. Все командиры были вновь назначенными, частью из тыловых округов. Муравич отказывать старому другу не стал, вместе когда-то служили в Белоруссии, задолго до войны. Само собой Шпиллер не знал причины, почему после блестяще проведенной операции Василий оказался не у дел и не остался в армии Баранова. Он решил, что Васю, как обычно, подвел его язык: ляпнул что-нибудь не то начальству.
