Через двое суток стал наблюдаться спад наступательной активности немцев, а мы подтянули сюда 3-ю маневренную группу, как наименее «пострадавшую» в боях. И сами контратаковали противника, нанеся ему урон, вынудивший его начать отступление к Белгороду. Но мы не стали их преследовать в лоб, а оторвались от него и ударили на Шебекино. А у Купино резко повернули направо и по лесным дорогам вышли к Кошлаково и там форсировали реку Корень. Через 30 минут форсировали Северский Донец напротив Зеленой Поляны. Там его ширина всего пять метров, одного берегового понтона хватило. Довернули налево и взяли под обстрел здание ТЭЦ, ключ к обороне города, и со стороны, где нет бетонных стен, с высоты 212, давшей название этому городу. Остатки 21-й армии, совершившие почти 30-километровый марш, подошли на следующие сутки и начали штурм города, выполняя задачу, поставленную перед ними еще в мае. Как сказал один из пехотинцев, сдергивающий сапоги у убитого немца:
– Пока сюда добрались, все ботинки в хлам из-за таких, как ты. Босой полежишь, не барин. – Уселся на него сверху и начал менять обувку, с подвязанной бечевкой подошвой. Пока разматывал обмотку, обратил внимание на то, что с башни на него смотрит Василий, со сдвинутым назад на шею шлемофоном.
– Чего уставился? Что на немце сижу? Так ему уже все равно. Где ж ты был со своими танками раньше? От мово взвода трое мужиков осталось. – Пожилой красноармеец сплюнул и развернулся в другую сторону. Он из местных, донецких, глаза выдают. Они как бы тушью обведены, угольная пыль въелась.
– Откуда ты?
– С Горловки. Тут рукой подать, а вот дойду али нет – от меня не зависит. Не мешай!
Он перемотал портянки, натянул сапоги, поворчал, что подъем низкий, подхватил ручной пулемет и пошел вдоль улицы. Обернулся и помахал рукой.
– Бывай, парень! Мож увидимся!
Василий прижал «ларинг» правой рукой, выжал тангенту левой и приказал:
– Серега! Заводи! Вперед, третья.
Остановился «вспомогач», движок выбросил клубок серого дыма, лязгнули гусеницы и КВ-4 тронулся по III Интернационала к парку у стадиона, где еще несколько минут назад им была подавлена пулеметная точка в полукапонире. Старый солдат-шахтер свернул на улицу Калинина, Василий подал команду:
– Серега. За ним.
На пересечении Калинина и Октябрьской пулеметчик присел у забора возле небольшого домика из красного кирпича, заглянул во двор, опустил ствол «дегтярева» и прошел вдоль забора к следующему дому, чуть побольше этого. Заглянул в окна, перекрещенные наклеенным крестом. Подошел к углу, залег и выглянул из-за него. Встал и махнул рукой.
– Свои!
Со стороны ТЭЦ выдвигалась рота мотострелков, к которой красноармеец и присоединился. Пехота двинулась по Октябрьской к центру города, за ними танк Василия, пропустив вперед два из двенадцати БТР. Большая часть красноармейцев шла по правой стороне улицы: она выше. Одноэтажные небольшие домики, в три окна, тянулись до самого кладбища. Проверили его, захватили PAK-38, брошенную немцами в парке Ленина, и вышли к городской тюрьме с обратной стороны, огороженному зданию с пулеметными башенками по углам. Пришлось немного «украсить» местную достопримечательность. Тюрьма использовалась местным гестапо. Сейчас на этом месте городской рынок. Двинулись вниз по улице Попова к зданию собора, откуда еще работали несколько MG. Сразу за собором – горсовет и обком партии. Там еще идет бой. Подключились к нему. Слева тоже звуки сильного боя в районе казарм, а так: бой заканчивается. После потери вокзала этот городок стал не нужен вермахту. Они еще несколько дней предпринимали попытки нас выбить и со стороны Супруновки, Красного и Архангельского. Затем воздушная разведка доложила о подходе 6-й армии со стороны Стрелецкого, но она атаковать город не стала, окапывается. У нас силенок их атаковать особо не было, резервы еще не подошли. Тоже зарываемся в землю, ждем подхода основных сил. Они еще в 57 километрах от города. Им сложнее, с одной стороны. Но продвигаются.
Новый танк понравился, он гораздо более маневренным получился. Быстрее разворачивается и наводится орудие, он ниже КВ-3 и не так сильно ревет, глушители стоят на обоих выхлопах. Высокая максимальная скорость: 45 км/час и 25 – задом на четвертой. Сам намного короче, на 800 миллиметров, на этой серии опорные и поддерживающие катки обрезинены. Что будет дальше – непонятно, это предсерийная партия машин. Пока их в массовое производство не пустили. Потом удешевят, как пить дать. Не все остались довольны: теснее стало в боевом отделении. Заряжающий вообще ворчит, что ему не повернуться. Иван – парень крупный, а вместо топливного танка дополнительно погрузили снаряды с горизонтальной укладкой. На командирских машинах есть оптический дальномер с довольно сложной системой труб и призм. Работает, хотя светосила не шибко большая, 2,8 на полковом и 3,25 на ротном танке. Но и это – хлеб. Коробка перестала «петь» на заднем ходу. Гидроусилители на тягах. Механикам-водителям машина очень понравилась, единственно ворчат, как оно дальше будет? Башня практически не допускает «прямых» попаданий, отправляя снаряды на рикошет, больше всего она напоминала башню ИС-7, только имела два выступающих командирских перископа. Это и был дальномер. Командир с заряжающим поменялись местами, его «башенка» теперь находится справа, и у него есть возможность самостоятельно наводить орудие. Пять машин из двадцати имеют новую подвеску с большими опорными катками и у них отсутствуют поддерживающие. К этой разработке Василий отношения не имел. С ними присланы «ценные указания» по проведению войсковых испытаний обоих типов машин. Писанины очень прибавилось. В Лиски приехали и заводские экипажи, но пока нет никакой возможности их принять. Испытывать приходится без них.
Приостановленное было наступление двух армий на Донбассе продолжили через два дня после взятия Белгорода. 7 июня дивизию начали менять на 11-й танковый корпус, который закончил формирование и прибыл в Белгород через Волоконную. Отводят и полки остальных маневренных групп. Переформирование назначено в Лисках, поэтому Василий улетел туда с построенного немцами аэродрома у Мел-завода. На переформирование дали всего два дня. Спешка была бешеная, но успели закончить к сроку. В последний момент пришла техника с ГАЗа и из Челябинска. 10 июня дивизия в полном составе переброшена в Лисичанск и Пролетарск. Только разгрузились, тут как тут появляется свора штабных из Миллерова и маршал Тимошенко.
– Сынок, у Сердитой сидит 22-я танковая дивизия, у Старобешева – 23-я. Их поддерживает 79-я пехотная. Переброшены из Крыма. 18-я армия забуксовала и серьезно, несет потери. Выпросил тебя на недельку. Вот то, что я обещал, а это тебя «сам» поздравляет генералом. Давай, сынок, не подведи. Прикрытие с воздуха тебе будет. И 287-ю перебрасываем, и мои, чем смогут, тем помогут. За тобой пойдет Харитонов, помнишь его? Вперед!
Передали какие-то бумаги с разведданными, карты, времени на подготовку – в обрез. Хорошо, что места знакомые, воздушные, только названия немного поменялись. Совершили марш до поселка имени Кагановича (Попасное). Там еще раз дозаправились, и в Дебальцево, оттуда к Ольховатке, Орджоникидзе (Енакиево) и совхозу Ворошилова (Полевое). Впереди поселок: Алексеево-Орловка. Большой поселок, сейчас его на картах практически нет. Слева несколько поселков: Ольховчик, два Чистякова, Красная звезда и куча шахт. В Снежном – 18-я армия. Поперлись таки вдоль Миуса! Доложились в Москву и предложили свой план действий. Поэтому от Ольховатки и Орджоникидзе двинулись вечером на поселок Жданова, а оттуда к Верхней Крынке. Там, по двум бродам, форсировали реку, смяв заслоны на правом берегу у Новомарьевки, и вперед на Иловайск. Затем, не пересекая Кальмиус и оставляя по пути заслоны у переправ и мостов, рванули в Мариуполь по тылам немецких войск. Задержались только в Каракубстрое, где еще раз дозаправились газойлем, захваченным на станции. Тем временем мотострелки создали плацдарм на правом берегу Миуса в Большой Каракубе, там брод. После него пришлось пореветь моторами, взбираясь на усеянные гранитными валунами пригорки на правом берегу Мокрой Волновахи. И вперед, время не ждет. Из Приморско-Ахтарска уже вышли кораблики с десантом. 160-километровый марш, с боями, мы преодолели за девять часов. Он стал полной неожиданностью для 17-й армии немцев. Все пути подвоза боеприпасов и топлива на Миус-фронт были перерезаны. Захватив город Заводской (завод Ильича), обошли Мариуполь, не ввязываясь в уличные бои, и захватили порт. К утру подошли корабли с десантом, которые начали высаживаться в двух местах: в торговом порту и в рыбном. Рыбный мы не контролировали, высадка шла с боем. С рассветом вошли в город с пяти сторон, продвигаясь к Рыбному порту, где «зацепились» десантники. Вся оборона немцев – противодесантная. На сушу она не смотрит. Городок – маленький: 2,3 на 3,4 километра. Шесть кварталов в глубину и 15–17 в ширину. Проспект (тогда «улица») Металлистов шел по окраине города. В полутора кварталах от него – соборная площадь. Там теперь Мариупольский театр располагается на месте собора. Так как отходить немцам было некуда, поэтому бой был затяжным и кровавым. Благо что подошла вторая волна десанта, уже из Ейска. Плюс единственный уцелевший мост через Кальмиус на левый берег мы контролировали. На современных картах этого моста просто нет, да и Кальмиус течет по искусственному руслу. Немцы подорвали основной мост между Аджахами и Косоротовым, погиб экипаж одного из танков, который пытался прорваться на тот берег. Вторая дорога шла из Красно-Волонтеровки на Гнилозубово. Здесь выручили именно КВ-4, которых этот мост мог выдержать, а для КВ-3 он был непроходным, к тому же опора левого предмостья была повреждена бомбой. Танки проскакивали между воронкой и правым откосом. С высоты 42,4 взяли под шрапнельный обстрел позиции немцев у Косоротово, на месте строительства большой многопутевой сортировочной станции, электростанции, цемзавода, бетонного и жилых кварталов строителей и рабочих. Шесть танков прижались к крутым склонам высоты 174, у Успеновской, и прошли вместе с мотострелками к домнам Азовстали в Бузиновке. Это сейчас домны стоят практически на берегу. Тогда они были в 650 метрах от берега реки, превращенного немцами в сплошной укрепрайон. В поселке Остров стоял целый батальон охранной дивизии. Между хутором Найденов и хутором Протопопова под прибрежными кручами, на песке и в виноградниках, погибала усиленная рота морской пехоты, расстреливаемая сверху немецкими пулеметами. Из «тяжелого» вооружения у моряков были только 50-мм ручные минометы, с миной чуть больше воробья.
