– Что с нами будет?! – запричитала миссис Тикпенни, цепляясь за мужа. – Мы все погибнем!
Мэтр Мерриман попытался её успокоить:
– Ну-ну, полно! У нас бывали времена и похуже, а мы всё ещё живы.
Молли схватила Кристофера за рукав и потащила за дом, в сырой двор, обнесённый высокой кирпичной стеной.
– Надо на время оставить их в покое, – сказала она. – У мамы начинается одна из её истерик, точно тебе говорю.
– И у неё есть для этого основания, – хмуро пробормотал Кристофер.
Уже рассвело, но свет, струящийся между зданиями, наводил ужас – это было густое багровое зарево, а в воздухе носилось столько пепла, что Кристофер ощущал во рту его вкус. Он огляделся по сторонам. Двор был завален деревянными бочками, металлическими обручами и кучами реек.
– А это всё тут зачем?
– Ты, похоже, забыл: наш папа – бондарь.
– Кто-кто?
– Бочки делает, болван ты эдакий! Ты вообще хоть что-то знаешь?
Кристофер двумя руками поднял ближайшую бочку и слегка её встряхнул. Бочка была тяжёлой и казалась надёжной.
– Она не протекает?
– Конечно, нет! – прогремел со стороны чёрного хода мистер Тикпенни. – За кого ты меня принимаешь, дружище? У меня лучшие бочки во всём городе!
«Это идея!»
Кристофер просиял:
– Я знаю, что делать!
Молли и мистер Тикпенни уставились на него:
– И что же?
– Сложите свои пожитки в бочки и скатите по холму вниз, к воде, – велел Кристофер.
Мистер Тикпенни покачал головой:
– Ничего из этого не выйдет, сынок. Их просто унесёт течением.
Но Кристофер не слушал. Схватив бочку, он покатил её к выходу.
– Плотно закупорьте бочки и держите их в воде – тогда огонь их не тронет.
– Но…
– А может, мы даже сумеем соорудить из них плот и перебраться на тот берег.
Мистер Тикпенни положил свою огромную лапищу на плечо Кристоферу, чтобы остановить его:
– Послушай, Кит, бочки просто уплывут, и у нас ничего не останется. Точно так же, как если б всё сгорело.
Кристофер поднял на него глаза:
– Меня так зовёт папа.
Мистер Тикпенни сжал руку на его плече.
– Хотел бы я, чтобы когда-нибудь ты занялся моей лавкой, – пробормотал он. – Учитель и ученик, отец и сын… Мне ведь тоже её оставил отец.
– Но у вас же есть Томми, – сказал Кристофер. В голове его, казалось, метались лучи прожекторов, выхватывая из тьмы обрывки каких-то мыслей.
«Если остаться здесь, у меня опять будет отец. И сестра. Но мне придётся бросить маму. И питаться соленьями».
– Давайте пошевеливайтесь, лентяи! – прервал повисшую паузу голос Молли.
Кристофер помотал головой, пытаясь стряхнуть наваждение, и вспомнил, о чём они говорили.
– Не нужно сталкивать бочки на глубину, – пояснил он. – Достаточно откатить их на мелководье, подальше от огня. Можно ещё связать их вместе и закрепить чем-то тяжёлым – тогда течение их не унесёт. В худшем случае они завязнут в тине и испачкаются. Зато не сгорят.
Мистер Тикпенни посмотрел на мрачное багровое небо и кивнул:
– Хм. Пожалуй, ты прав.
– Тем более что у вас, похоже, совсем не много вещей, – сказал Кристофер, – вам, наверное, хватит четырёх или пяти больших бочек.
– Ну, тогда за дело, – хлопнул в ладоши мистер Тикпенни. – Молли, беги домой и вели маме принести постельные принадлежности. И скажи мэтру Мерриману, чтобы он тоже шёл домой и собрал свои вещи. Некогда ему утирать слёзы твоей мамаше.
– А мы сможем уплыть вверх по реке, да? – спросила Молли. – Я давно мечтала поглядеть, как оно там.
– В другой раз, дочка, – мягко проговорил отец. – Может, когда-нибудь.
– Когда-нибудь, – огорчённо протянула Молли. – Так здесь все постоянно говорят. – И, вздохнув, она направилась к дому.
Мистер Тикпенни подмигнул Кристоферу:
– Казалось бы, воскресение брата из мёртвых и величайший в мировой истории пожар – это достаточно яркие приключения. Но не для нашей Молли.
– Похоже, быть в центре истории всегда оказывается гораздо скучнее, чем читать про это в книжках, – улыбнулся Кристофер.
– Не знаю, дружище, – пожал плечами мистер Тикпенни. – Я отродясь не прочёл ни единой книжки. Да и Молли тоже. Но может, когда-нибудь… – И он вновь подмигнул Кристоферу. – Ну, давай-ка лучше займёмся бочками.
Сбор всех пожитков Тикпенни в шесть бочек занял не так много времени. Молли с матерью выносили из дома охапки одежды и постельных принадлежностей, а Кристофер и мистер Тикпенни укладывали всё это в бочки и тщательно запечатывали.
Томми носился по дому и по двору, на ходу выкрикивая услышанные от соседей новости:
– Говорят, сгорел дом Гильдии красильщиков! – прокричал он. – И дома по Ред Булл-стрит! И в Кривом переулке!
Через несколько минут он вернулся, тяжело дыша после пробежки до самого Людгейта и обратно.
– Тётя Лиззи говорит, что у неё всё в порядке, – отрапортовал он. – А один старик сказал, что сгорел дом Рыбацкой гильдии и все здания по Блек Рейвен…
Отец зажал ему рот огромной ладонью:
– Хватит нам тут городских плакальщиков. Ты пугаешь маму.
Томми молча кивнул, но как только мистер Тикпенни убрал руку, быстро зашептал дальше:
– А ещё он сказал, что сгорела водонапорная башня и нечем качать воду, чтобы тушить пожар.
– Хватит! – Строгость в отцовском голосе подействовала лучше, чем рука. – Пошли, сынок.
Бочки оказались тяжёлыми, но мистер Тикпенни с детства учился своему ремеслу и умел с ними обращаться. Он выкатил их в переулок и поставил вдоль стены.
– Подожди здесь, – бросил он Кристоферу и исчез в одном из ветхих домишек.
Кристофер стоял, тихонько напевая себе под нос и раздумывая, чем бы заняться. Взглянув вниз в сторону реки, он прикинул, нельзя ли просто столкнуть бочки вниз, чтобы они сами скатились в воду.
В городе повсюду сновали люди: женщины в длинных юбках с множеством оборок, босоногие дети в рваных рубашках до колен, громко кричащие мужчины, тянущие по булыжникам тачки с поклажей. Казалось, в этой суете не было ни порядка, ни смысла – кто-то бежал на запад, от огня, другие – им навстречу, третьи сновали взад-вперёд, словно не зная, куда деваться. Стайка мальчиков помладше с вёдрами воды в руках пробежали в гору, к пожару. Кристофер смотрел, как женщина с запелёнатым младенцем на руках и тремя малышами, вцепившимися ей в юбку, карабкалась вверх по холму, потом остановилась, подумала и пошла назад.
