Кристофер попытался вспомнить, как он относился к подобным находкам в самом начале, до того, как налёты стали казаться обыденностью. Тогда это было как приключение, и ему нравилось каждое его мгновение – словно они играли в какую-то чудесную игру.
«Состязание – кто первым заметит самолёты. Ты выкрикиваешь название и модель и до хрипоты споришь с остальными о форме крыльев, мощности двигателей и количестве огневых точек, из которых идёт стрельба. Собираешь сигаретные вкладыши с портретами лётчиков-асов и прикалываешь их на стенку над кроватью, а когда несёшься по улице, никто не делает тебе замечаний. Мы почти мечтали, чтобы и завтра тоже была бомбёжка».
Но потом это перестало казаться игрой. Нет, Кристофер по-прежнему слышал звук бомбардировщиков задолго до их появления. Просто это больше не радовало. Когда видишь все эти руины домов, обожжённые трубы, обгорелые и дымящиеся пожитки, а порой и санитаров машин «Скорой помощи», пробирающихся через завалы, становится совсем не до веселья.
Он засунул руку поглубже в карман и уставился на грязь, из которой торчали деревянные щепки, осколки старого кирпича, обрывки водорослей и пустые консервные банки с отогнутыми крышками, а ещё… вон там…
Какая-то странная штука.
Он наклонился, чтобы рассмотреть получше. Из грязи торчал поблёскивающий в мутном дневном свете маленький округлый кусочек металла. Кристофера внезапно охватило любопытство. Он уже протянул руку, чтобы коснуться заинтересовавшего его предмета, но потом вдруг убрал её.
– Что там у тебя? – спросил Джинджер.
– Не знаю.
– Дай посмотреть. – И Джинджер двинулся в его сторону.
Но Кристофер, не дожидаясь, когда тот приблизится, быстро наклонился и схватил этот предмет.
Это было кольцо.
Разумеется, это по-прежнему была склизкая, перепачканная грязью округлая штуковина. Кристофер вытер её о край рубашки, поплевал на поверхность и протёр ещё раз. Никаких сомнений – кольцо.
Джинджер заглянул ему через плечо.
– Думаешь, это кольцо фрицев? – спросил он. – Может, его сбитый лётчик потерял? На нём череп нарисован? Или ещё что-то в этом роде?
– Нет, – покачал головой Кристофер, поднося кольцо вплотную к глазам и щурясь сквозь грязные очки. – Похоже, оно совсем старое.
– И зачем оно тебе? Бесполезная штука, выходит?
Джинджер пошёл дальше, поддевая носком консервные банки и выворачивая щепки так, что брызги грязи летели во все стороны, пачкая и его бледные ноги.
Кристофер продолжал вертеть кольцо в руках. Оно не было красным от ржавчины, как большинство металлических обломков на берегу, а имело зеленоватый оттенок, как бронзовые статуи в парке. По ободу кольца был выгравирован рисунок: какая-то птица с расправленными крыльями и распушённым хвостом летела сквозь огненный круг.
Кристофер осторожно надел кольцо на большой палец правой руки, и оно пришлось как раз впору.
«Похоже, его сделали для какого-то очень крупного мужчины. Ну, или у него были очень толстые пальцы».
Удивительно – кольцо должно бы холодить кожу, но оно было тёплым, почти горячим. Может быть, из-за того, что Кристофер сильно его тёр?
«Странно».
Он поднял руку – и кольцо на мгновение вспыхнуло. Небо озарилось светом и сразу погасло, как мерцающая в бомбоубежище лампочка.
«Наверное, это отблеск от реки».
Старое кольцо было довольно уродливым. Совсем ничего привлекательного. Джинджер бы такое ни за что не надел. Кристофер повертел кольцо на пальце. Может, выбросить?
Нет. Это его находка, его собственность. Он сжал руку в кулак.
Кто-то вскрикнул.
Кристофер обернулся – никого.
Он посмотрел вокруг. Вдалеке Джинджер копался в куче гальки. На набережной никого не было. Лодок тоже было не видно.
Странно…
«Слышать издалека летящие самолёты – это одно. Но сейчас я слышу людей, которых невозможно увидеть».
Вдруг Кристофер понял, что ему срочно нужно домой.
– Ладно, я пошёл! – крикнул он.
Джинджер рассеянно помахал в ответ из середины лужи и крикнул:
– Пока!
Джинджер чувствовал себя счастливым, часами прочёсывая берега реки и копаясь в мусоре.
Кристофер вскарабкался обратно на набережную и побрёл вверх по холму к дому. Город во время бомбёжек казался покинутым жителями: все спускались под землю в бомбоубежища, а воздух разрывался от грохота. В такие минуты мальчик ощущал себя словно наедине с Лондоном: с тихими переулками и высокими зданиями складов, мягким журчанием реки и далёкими залпами орудий. Мальчик то и дело останавливался, чтобы ещё раз взглянуть на кольцо и вытереть его о штанину.
Дойдя до дома, он на несколько минут остановился у входа. Они жили в славном крохотном коттеджике, слегка покосившемся и с облупившейся на косяках краской. Кристофер и его мама здесь родились и выросли, и им обоим нравился и этот дом, и облупившаяся краска, и каждая крохотная трещинка. Входная дверь вела прямо в гостиную – зато не надо много ходить, не то что в огромном шикарном доме, как не раз говорила мама. На втором этаже была спальня Кристофера, окно которой выходило на реку. Лучший вид в Лондоне – по маминым же словам.
Но сейчас мамы нет дома – она придёт только после отбоя воздушной тревоги. Она на дежурстве в отряде противовоздушной обороны, поэтому Кристофера дома ждут лишь затемнённые окна, холодный линолеумный пол и пустой холодильник.
«Сейчас всё время так. Дом без мамы словно чужой. И без папы».
Думая об этом, Кристофер прошёл мимо дома, вдоль стены фабрики, и, остановившись на углу, поднял голову к находящемуся на крыше дозорному посту. Наверняка мама и её приятель Альберт скучают там и будут рады поболтать и сыграть пару партий в карты.
– Эй, там, наверху! – громко крикнул он.
Над водосточным жёлобом появилась голова Альберта в пожарной каске.
– Здравствуйте, молодой человек, – сказал он. – Твоя мама ушла в обход, но ты можешь подняться к нам и составить мне компанию до её возращения.
– Тогда ставьте чайник! – крикнул в ответ Кристофер и начал взбираться по лестнице навстречу радостному голосу Альберта:
– Слушаюсь, командир!
Альберт любил пить чай. К тому времени как Кристофер перебрался через лежащие на краю крыши мешки с песком, чайник свистел так же весело, как сам Альберт.
– Ну как дела, приятель?
– Нормально.
– Садись, – пригласил Альберт. – Не шибко удобно, но зато дома.
Кристофер улыбнулся. Мама и Альберт проводили здесь столько времени, в любую погоду, днём и ночью, что этот наблюдательный пункт уже стал для них вторым домом. Он был со всех сторон обнесён мешками с песком, а в стену напротив Альберт вбил длинные гвозди, на которые они вешали пальто, шляпы, бинокль, противогазы, зонтики и даже старую винтовку – на случай, если немецкий парашютист десантируется прямо на них. Альберт любил чувствовать себя готовым к любым неожиданностям.
