Кольцо на его большом пальце запульсировало, но он проигнорировал его. Сейчас не время.
Мальчик ногой отбросил кусок оконной рамы и осколки зеркала из ванной. На ветру хлопали страницы из книжки комиксов. Спасать было нечего. Куда ни глянь – сплошь обломки их прежней жизни. Покорёженный чайник, осколки разбитой миски. Рукав от маминого халата. Половина цветочного горшка. Красная бахрома от абажура. Горстка ячменного сахара.
Всё было покрыто слоем пепла и земли, выброшенной вверх взрывом. Капала вода из сломанной трубы. Воронка от бомбы была такой глубокой, что на её дне на тёмной земле скапливалась вода. Кристофер поднял папин ремень лётчика королевских ВВС. Две чайные ложки. Это надо же – мародёрствовать в собственном доме!
– Мы все живы, – хрипло сказал папа. – Это самое главное. Будь мы дома…
Они были бы мертвы.
Или, будь они в бомбоубежище, они тоже были бы мертвы. Рядом завыла сирена «Скорой помощи». Этим утром под обломками лежат сотни мёртвых тел. Сотни домов разрушены. Сотни, если не тысячи людей чувствуют себя точно так же. Крис внезапно сел на краю воронки.
Куда им идти? Где им теперь жить? Пол-Лондона всё ещё было объято пламенем. Пожары будут гореть ещё несколько дней.
– Где-то должен быть центр помощи, – произнесла мама. – Для людей, у которых… у которых…
– Для бездомных, – закончил за неё папа. – Мы бездомные.
– Но мы не потеряли надежду, – мама посмотрела на него. – Я права?
Кристофер попытался взбодриться, но из него как будто вырвали сердцевину. Его комната превратилась в груду развалин. Его детство. Всё, чем он жил и что знал.
Их больше нет.
Его коробка из-под сигар, полная сокровищ. Пропало. Всё пропало.
Кристофер с досадой бросил в зияющую в земле яму битый кирпич. Тот несколько раз перевернулся и, сбив по пути ещё несколько кирпичей, рухнул на дно. И там, в луже грязной воды, что-то блеснуло. Кольцо запульсировало снова.
Он соскользнул в воронку и упал на колени в грязь.
Да!
Это был не просто осколок битого стекла. Это было серебро. Целая груда. Он схватил обломок трубы.
– Что ты делаешь? – над краем воронки показалась голова отца.
– Выкапываю сокровища.
– Кит, я знаю, что тебе тяжело, но сейчас не время рыться в мусоре.
– Нет, правда, папа. Смотри! – он поднял толстую серебряную цепочку.
– Вот это да!
Через пару минут все трое уже ковырялись в густой чёрной жиже, голыми руками разгребая грязь. Трудно сказать, что это, но было похоже на старый горшок.
– Отойдите-ка, – сказал папа. – Я сам.
Он опустился на колени, обхватил горшок обеими руками и сильно потянул.
– Уф! – Отец опрокинулся на спину с горшком в руках. Его лицо было усыпано драгоценностями.
Мама и Кристофер нагнулись над ним.
– Ожерелья, – прошептала мама. – А это похоже на серьги.
Кристофер поднял кинжал. Лезвие заржавело, но рукоять была серебряной. Порывшись ещё в цепочках и обломках раздавленного металла, он поднял большую серебряную брошь.
Валькирия, когда-то принадлежавшая Лангсверд, в этом не было никаких сомнений. На глаза навернулись слёзы.
«И почему я скучаю по людям, которых я почти не знаю, жившим тысячу лет назад?»
– Драгоценная вещица, но уродливая, как смертный грех, – заметила мама. – Явно очень старая.
– По-моему, это эпоха викингов, – сказал Кристофер.
– Откуда ты это знаешь? – удивилась она.
– Просто догадка. Женщина на этой броши – ангел смерти викингов.
– Неважно, что она уродливая, главное, что она серебряная, – философски произнёс папа. Не выпуская из рук горшок, он поднялся на ноги. – Столько серебра! Ты посмотри на все эти монеты!
– Перестань кричать, пап. Или ты хочешь, чтобы сюда сбежалась вся улица?
Голос отца понизился до шёпота.
– Мы богаты!
– Привет! – Кто-то скользнул в яму рядом с ними. Кто-то маленький, рыжий и немного вонючий.
– Джинджер!
Кристофер обнял друга.
– Я думал, ты мёртв.
– Кто, я? Ты смеёшься? Разве я похож на покойника?
Оба засмеялись – странным, диковатым смехом.
Кристофер сжал Джинджера, но тот высвободился из его объятий.
– Отстань от меня. Довольно телячьих нежностей.
– Рад, что ты жив, только и всего.
– Ты всегда был немного нюней, – произнёс Джинджер, но улыбнулся. – Что там у вас такое?
– Клад викингов, – сказал Кристофер.
– Вот это да!
– Мы не сможем оставить его себе, – заметила мама.
– Почему?
– Так нам говорили на курсах пожарных. Если прикарманить с места взрыва современную вещь, это будет считаться кражей. Если же найдёте древности, отнесите их в музей.
– Музей горит, – вмешался папа. – Им не до этого.
– Это история, – возразила мама. – Эти вещи нельзя просто отнести в ломбард и получить за них наличные.
– Даже монеты?
– Нельзя, дорогой, – повторила она.
– Неважно, – сказал Кристофер. – Мы это нашли, а это главное.
«Эх, Эльда, если бы ты только знала!»
– Кристофер? – Над ними в комбинезоне и каске смотрителя стояла мисс Чиппинг, её лицо было перемазано сажей.
– Слава богу, ты цел и невредим, – выдохнула она. – Я слышала, что улицу бомбили. Я так рада, что ты жив.
– Посмотрите, что мы нашли, – он протянул горсть серебра.
Мисс Чиппинг изумлённо посмотрела на находку. Она соскользнула по стенке воронки и заглянула в горшок.
– О боже, – прошептала она. – Этот браслет украшен рунами. А монеты… точно не скажу, но похожи на арабские. Однозначно это серебро. Всё это. А это что?
Она держала на цепочке крошечный кулон в форме якоря.
– Молот Тора, – ответил Кристофер.
– Очень хорошо, – кивнула она, как будто они вновь вернулись в класс.
– Я бы узнал его где угодно, – пояснил он. – У меня есть такой же, но поменьше. А вот смотрите! Брошь с валькирией. Это клад викингов.
Учительница рассмеялась.
– Это да. И очень старый клад.
– Предполагаю, – продолжил Кристофер, – он относится к тому времени, когда Лондон был всего лишь саксонским торговым поселением.
– Вот как?
Мисс Чиппинг уронила серебро обратно в горшок.
