– Когда вы его нашли?
– Вчера.
– Когда вчера?
– Вечером, когда вернулась от мисс Стрит. Я решила заскочить
домой, посмотреть, нет ли чего-нибудь нового, какой-нибудь весточки от Милдред.
Я взяла такси.
– В котором часу вы были дома?
– Не знаю.
– Сколько времени спустя после того, как вышли от Деллы?
– Самое большое пятнадцать минут.
– Уже шел дождь?
– Да, только что начался. Может быть, минут за двадцать до
этого.
– Где вы нашли пистолет?
– Он лежал на туалетном столике.
– И что вы сделали?
– Я не знала, откуда он взялся. Я осмотрела его со всех
сторон и спрятала в ящичек. Но потом подумала, что может… Ну, я не знала, что и
думать. Не хотела, чтобы он лежал вот так, на виду, поэтому спрятала его в
корзину с грязным бельем.
– Зачем?
– Не знаю. Я беспокоилась за Милдред. Я боялась, как бы она
во что не впуталась. Она говорила, что доведена до крайности и готова на все.
– Что дальше?
– Я намеревалась вернуться к мисс Стрит. Но дождь шел уже
вовсю, я беспокоилась за подругу и не могла понять, что такого она могла сделать.
Поэтому взяла такси и поехала на бульвар Сан-Фелипе.
– Как долго вы добирались?
– Это довольно длинная дорога. Мы ехали минут двадцать пять,
может быть, полчаса.
– Вы знаете, в какое время были на ферме?
– Могло быть полдевятого или без четверти девять.
– И что вы сделали?
– То, что я уже говорила. Я осмотрелась, отправила такси,
какое-то время ждала, потом обошла вокруг дома и тогда… тогда нашла Милдред. Я
вернулась в машину и поехала к мисс Стрит, но не застала ее. Все было так, как
я вам сказала.
– Послушайте, Диана, – попросил Мейсон. – Расставим точки
над «i». Милдред, когда полиция ее нашла, лежала лицом в грязи. В грязи были
следы, которые она пробороздила пальцами. Ваша версия не может быть правдивой
по той простой причине, что убийство было совершено, когда уже длительное время
шел дождь. А вы утверждаете, что нашли орудие преступления у себя в квартире
сразу после того, как пошел дождь.
– С этим я ничего не могу поделать. Я говорю правду,
господин адвокат.
– Что вы сказали полиции?
Она отвела в сторону взгляд.
– Ради бога! – разозлился Мейсон. – Будьте же лояльны по
отношению ко мне! Что вы сказали полиции?
В ее глазах показались слезы.
– Я сказала все.
– Я предупреждал вас, чтобы вы молчали.
– Знаю, что предупреждали. Все было в порядке, пока они не
нашли этого пистолета. Они стали тогда такие подлые, ироничные, торжествующие.
Они кричали, что на пистолете мои отпечатки пальцев, что они мне покажут.
Поэтому я и сказала правду.
– Но ведь это не может быть правдой! – взорвался Мейсон. –
Милдред была убита, когда дождь шел вовсю!
Диана не ответила.
– Послушайте, вы кого-то защищаете, – нажимал Мейсон. – Вы
обнаружили этот пистолет после того, как нашли тело Милдред, а не до того. Вы
его спрятали и…
– Нет, клянусь. Я говорю правду.
– Каким образом этот пистолет мог быть оружием преступления,
если убийство совершено тогда, когда дождь уже шел… Минуточку!
Мейсон задумчиво нахмурил брови. В его голосе зазвучала
нотка возбуждения:
– Послушайте, Диана. Вы должны сказать мне всю правду. Вам
нельзя отступить ни на волосок от правды.
– Я говорю правду.
Мейсон вскочил на ноги, давая знак надзирательнице, что
допрос окончен.
– Хорошо, – сказал он Диане, – я принимаюсь за работу. Но
если вы мне солгали, то сами себе надели петлю на шею.
Он вышел из тюрьмы и сел в машину, в которой его ждала Делла
Стрит.
– Ну? – спросила она.
– Диана настаивает, что нашла пистолет перед тем, как
поехать на бульвар Сан-Фелипе, – сообщил Мейсон. – Это значит, вскоре после
того, как пошел дождь.
– Ты ведь говорил ей, что Милдред была убита в это время.
Ведь отпечатки в грязи неотвратимо доказывают, что она была убита во время
дождя.
Мейсон медленно кивнул головой.
– Значит, она врет, – горько сказала Делла.
– Необязательно, – возразил Мейсон. – Существует одна
возможность, одна версия, которая открывает определенный выход. Девушка может
говорить правду.
– Не понимаю.
– Что происходит с дождевой водой, которая хранится в
сборнике, когда кончается период засухи?
– Понятия не имею. А что? Это имеет какое-нибудь отношение к
делу?
– Ну, воду сливают. Потом позволяют дождю как следует
прополоскать цистерну и закрывают кран, чтобы набрать свежей воды.
– И что из этого?
– То, что вчера, когда собирался дождь, логично было бы
открыть кран и выпустить старую воду из сборника. Вода, конечно, должна была
стекать в углубление за домом, туда, где было найдено тело. Следовательно, в
этом месте могла быть грязь, даже если убийство было совершено до дождя.
– Шеф, помнишь! – воскликнула Делла. – Когда мы там были, ты
ведь говорил, что кран открыт?
Мейсон кивнул головой:
– Вопрос только в том, сможем ли мы это доказать.
– Можешь вызвать меня в качестве свидетеля.
– Ты видела, что вода течет из крана?
Она нахмурилась, задумавшись.
– Нет, не видела. Помню, как ты говорил, что кран открыт, но
я не оглянулась.
– Вот видишь, – сказал Мейсон.
– Но ведь есть ты. Ты сам можешь выступить в качестве
свидетеля.
– Я не могу быть свидетелем и защитником одновременно. И
даже если бы я выступил свидетелем – большой вопрос, поверили бы присяжные
моему свидетельству. Нет, Делла, мы можем опираться только на фотографии
полиции. На них должен быть виден ручей воды, текущий из сборника.
– Ты сказал об этом Диане?
Мейсон покачал головой:
– Зачем? У нее был бы тогда шанс надежды, она бы за него
ухватилась и… Да и полиция бы об этом пронюхала и крутила бы ее до тех пор,
пока не выжала бы из нее все. Нет, Делла, таким образом мы провалили бы дело.
Единственный шанс – это застать прокурора врасплох. Мы позволим ему строить
обвинение на том, что убийство совершено через час или полтора после начала
дождя, после чего выскочим с нашей версией и докажем, что оно могло быть
совершено с таким же успехом и задолго до того. Никаким другим образом мы не
сможем доказать, что Диана могла найти пистолет до того, как поехала на бульвар
Сан-Фелипе.
