– Меня интересует та молодая блондинка, у которой не было
при себе водительских прав, – поздоровавшись, сказал Мейсон.
Рэймс кивнул головой.
– Вы помните, как ее звали?
– Не помню.
– А вы узнали бы ее?
– Наверное, да.
– А вы помните обстоятельства, при которых вы ее задержали?
Это важно.
– Почему важно? – быстро спросил Рэймс.
Мейсон улыбнулся:
– Моя клиентка заинтересована некоторыми обстоятельствами
дела.
Рэймс провел ладонью по шее, почесал за ухом и стал
рассказывать:
– Ну, в результате я не выписал ей квитанцию о штрафе. Это
не было что-нибудь серьезное, всего лишь превышение продолжительности стоянки.
Она появилась именно тогда, когда я доставал квитанции. Обход у меня шел
исключительно быстро, и нарушение не могло быть большим. Она утверждала, что
превышение не больше пяти минут, и это было похоже на правду. Но я на всякий
случай попросил ее показать водительское удостоверение, и мне сразу не
понравилось, что она стала крутить, словно у нее его вообще не было. Вы знаете,
обычный разговор: мол, выскочила за покупками, сумочку забыла дома, заметила
это только в машине, и ей не хотелось возвращаться, потому что она собиралась
только в магазины, где у нее открыты счета…
Мейсон обменялся взглядом с Дрейком.
– И что вы сделали после этих ее слов, мистер Рэймс?
– Ну, я спросил, где она живет. Оказалось, что недалеко,
пять или шесть перекрестков от того места. Поэтому я решил прижать ее к стене.
«Хорошо, – говорю, – если вы стояли всего пять минут больше положенного, то я
проверю только водительское удостоверение. Оставим машину здесь, я подброшу вас
на своей, и возьмем вашу сумку».
– Как она это восприняла?
– Ей это не понравилось, – ответил Рэймс. – Я уже говорил,
что был уверен в том, что поймал ее. Так мне тогда казалось, а я очень редко
ошибаюсь.
– Что было дальше?
– Она села со мной. Тянула время, но выбор был у нее либо
ехать со мной, либо мандат и в суд. Мы поехали к ней домой. Это такая
меблированная квартира где-то рядом с бульваром Вашингтона. Она открыла дверь,
и я увидел, что на столе лежала сумочка. Она предъявила мне водительские права,
все в порядке.
– Вы проверили описание?
– Конечно.
– И что?
– Я чувствовал себя последним дураком, – признался Рэймс. –
У нас редко случаются такие проколы. Поэтому я отвез ее назад, как обещал.
Немного с ней по дороге пошутил, что пять минут – это такое же самое нарушение,
как и час, а езда без водительских прав еще большее нарушение и что сейчас я ее
отпущу, но когда поймаю еще раз… ну и в том же духе. – Рэймс снова почесал
голову и обнажил зубы в улыбке. – Чего я ей не сказал, так это того, что
работаю по замещению и что могут пройти месяца два, прежде чем я снова получу
этот участок.
– Вы помните, где она остановила машину?
– Да. Случайно могу вам даже точно сказать, потому что она
поставила ее рядом с гидрантом, не хватало буквально несколько дюймов до места,
зарезервированного для пожарников. У вас есть план города, я вам точно покажу.
Дрейк расстелил подробную карту. Полицейский наклонился,
вынул карандаш, послюнявил его, обошел вокруг стола и поставил на плане
маленькую точку.
– Вот здесь. Тут есть гидрант, а она стояла по той стороне.
По меньшей мере час и пять минут, а скорее всего, полтора.
– И вы уверены, что узнали бы ее?
– Наверное, да. Это была классная женщина. Блондинка, глаза
светло-зеленые, одета в голубое.
Мейсон достал фотографию Милдред Дэнвил.
– Это та женщина?
– Лицо знакомое. Но трудно сказать с полной уверенностью,
глядя на фотографию. Эй! Я уже где-то видел этот снимок. Эй, господа, во что вы
меня хотите впутать?
– Мы хотим только, чтобы вы опознали ее, – ответил Мейсон.
– Минутку, минутку. Этот снимок был в газетах. Посмотрим. –
Он обернулся и схватил газету, лежавшую на столике, в углу кабинета Дрейка. –
Господи, конечно, я видел этот снимок. Есть! Милдред Дэнвил, девушка, убитая
своей соседкой. Ну, это действительно может быть важно…
– Вы уверены, что это та девушка, с которой вы ходили на
квартиру за водительскими правами? – спросил Мейсон.
Рэймс иронически усмехнулся:
– Спокойно, спокойно, господин адвокат. У вас своя работа, у
меня своя. Я не скажу больше ничего, пока не подам рапорт.
– Секретарша стенографирует ваши показания, мистер Рэймс, и
мы были бы благодарны, если бы вы подтвердили их, – сказал Мейсон.
– Стенографирует? Где?
– В соседней комнате. У нас здесь микрофон. Вы понимаете,
стенографистка работает гораздо лучше, сидя за своим столом.
– Вы что, господа? Устроили мне ловушку?
– Ловушку? – искренне удивился Мейсон. – Вас ведь никто не
принуждал говорить неправду?
– Хорошо, хорошо. Я не скажу больше ничего, пока не подам
рапорт. И не подпишу никаких показаний без согласия прокурора. Перепишите это,
господа, и пришлите копию в прокуратуру.
– Неужели вы сказали что-то, не соответствующее правде? –
спросил Мейсон.
Рэймс иронично оскалил зубы.
– Хитрец вы, господин адвокат, уважаю. Но у вас свой
интерес, у меня свой. Всего вам наилучшего!
– Вы могли бы приблизительно сказать, в котором часу это
было?
Рэймс усмехнулся еще раз, открыл дверь и вышел.
– Да-а, – вздохнул Мейсон.
– Думаешь, это что-то даст? – поинтересовался Дрейк.
– Конечно, даст, – улыбнулся Мейсон. – Особенно если мы
включим в стенограмму окончание разговора. У нас будет доказательство того, что
Рэймс пристрастен и не сделает ничего, что шло бы вразрез с желаниями
прокурора. Кстати, Пол. Что с квартирой Дианы? Полиция продолжает сторожить ее?
– Ты ведь знаешь сержанта Холкомба, – ответил Дрейк. – Он
стережет квартиру как зеницу ока.
– Держит агента у дверей?
– Не у дверей, а в квартире. Агент не выходит оттуда все
двадцать четыре часа. Три раза в день ему приносят еду. Сержант Холкомб
предпочитает не рисковать. Насколько я его знаю, он будет держать там человека
до судного дня. Уж во всяком случае, пока не будет вынесен приговор.
– Неужели Карл Фрэтч убедил его, что не выносил того, за чем
охотится доблестный сержант?
– Никто, собственно, не знает, чем закончилось дело с
Карлом. Его продержали в управлении двенадцать часов, потом освободили. Его,
должно быть, здорово промурыжили, но похоже на то, что Карл как-то выкрутился –
скользкий типчик.
