– Наверное, да. Я ничего не ела… и меня ужасно все это
расстроило. Меня впервые ударили по лицу. От этого у меня пропала уверенность в
себе. Я потеряла веру в свое умение владеть ситуацией. Извините, что я упала
здесь в обморок, господин адвокат. Если бы вы могли как-то сделать, чтобы мне
отдали мои вещи и не обвинили в воровстве… Потому что, если они будут
настаивать на том, чтобы выставить меня перед всеми воровкой, то я буду
защищаться зубами и ногтями, хотя хорошо понимаю, как выглядит дело со стороны.
Мейсон обратился к Делле Стрит:
– Дай ей что-нибудь поесть и одеться. Сделай ей хорошую
теплую ванну и присмотри, чтобы она поспала хоть несколько часов. Я ухожу.
Он чуть заметно подмигнул Делле.
Глава 2
Дом, который искал Мейсон, оказался двухэтажным особняком с
белой штукатуркой, расположенным в респектабельном районе. Поставив машину,
Мейсон подошел по широкой аллейке к вилле и по полукруглым ступеням поднялся на
крыльцо, выложенное красным кирпичом и окруженное кованой железной решеткой. Он
нажал на звонок и услышал за дверями мелодичные звуки. Через минуту дверь
открыл приземистый мужчина лет сорока. Он внимательно посмотрел на Мейсона
карими глазами.
– Я хочу видеть мистера Язона Бартслера, – сказал адвокат.
– Опасаюсь, что это будет невозможно, если вы не
договаривались о встрече. А если бы вы договаривались, то я бы об этом знал.
– Вы компаньон мистера Бартслера?
– В определенном смысле.
– Отлично. Меня зовут Перри Мейсон, я адвокат. Я пришел от
имени мисс Дианы Рэджис. Мистер Бартслер может принять меня здесь или
встретиться со мной в соответствующее время в суде.
В карих глазах мужчины заблестели искорки.
– Мне кажется, что это миссис Бартслер хочет подать жалобу
по делу о…
– Я не сужусь с женщинами, – перебил его Мейсон.
Мужчина усмехнулся.
– Прошу вас, – сказал он.
Мейсон вошел в большой холл, пол которого был выложен
красными матовыми плитами. Широкая лестница с правой стороны полукругом вела
наверх.
– Прошу вас сюда, – сказал мужчина и провел Мейсона в
библиотеку. – Я узнаю, сможет ли мистер Бартслер принять вас.
Мужчина прошел холл и скрылся из виду. Вернулся он через
несколько минут с более любезной улыбкой на лице.
– Вы Перри Мейсон?
– Да.
– Меня зовут Фрэнк Гленмор, мистер Мейсон. Я сотрудничаю с
мистером Бартслером в некоторых его делах.
Мейсон обменялся с ним рукопожатием.
– Мистер Бартслер ждет вас. Он говорит, что с большим
интересом следил за некоторыми процессами, в которых вы участвовали. Прошу вас.
Он провел Мейсона в комнату с другой стороны холла. Комната
походила одновременно и на библиотеку, и на кабинет, и на ателье, и на салон. В
глубоком кресле, обитом декоративной тканью, сидел Язон Бартслер, поставив ноги
в тапочках на подножку кресла. С левой стороны стоял массивный стол с книгами,
бумагами и журналами, разбросанными вокруг объемной папки и письменного
прибора. С правый стороны имелся столик для игры в карты, на котором тоже
находились груды книг, а также стакан с водой, стойка с трубками, увлажнитель с
табаком, пепельница и графинчик с янтарным виски. Свет, проходивший через
графинчик, переливался радужными оттенками, играя в хрустальных гранях.
Язон Бартслер поднялся с кресла – высокий, светский мужчина
с приветливым и уважительным к гостю выражением на лице.
– Приветствую вас, господин адвокат, – сказал он, протягивая
руку. – Я вижу, что Диана пользуется советами самых известных адвокатов. Вы уже
знакомы с моим компаньоном, Фрэнком Гленмором?
– Да, имел удовольствие.
– Что за история с Дианой? Никто мне ничего не сказал.
Фрэнк, почему, черт возьми, ты ни слова не произнес о том, что произошло?
– Твоя жена считала, что Диана больше здесь не покажется и
что мы о ней больше никогда не услышим. Она убеждена в том, что девушка
просто-напросто сбежала. Боюсь, что визит мистера Мейсона неприятно ее удивит.
И я не хотел доставлять тебе неприятностей.
– Теперь ты доставляешь мне неприятностей в два раза больше.
Диана – очень милая девушка. Может быть, вы скажете мне, что произошло, мистер
Мейсон?
– Насколько я могу судить, Диана совершила ошибку, приняв
приглашение от вашего пасынка и отправившись с ним на ужин. Кончилось тем, что
ей пришлось отправляться домой пешком. Дома она застала Карла, шарящего в ее
комнате. Затем ее обвинили в краже, и в результате она была вынуждена оставить
ваш дом посреди ночи, убежав лишь в легком халатике и тапочках, набросив на
плечо манто. У нее не было с собой ни цента, и она вынуждена была провести ночь
голодной и без крова над головой.
– Вы представляете все это так, словно речь идет об
убийстве, – сказал Бартслер с раздражением. – Будьте же разумны. Насколько я
понимаю, ее никто не выбросил за двери?
– Она убежала из-за страха.
– Перед чем?
– Перед физическим насилием. После одного акта насилия она
опасалась следующих.
– Актов физического насилия? С чьей стороны?
– Карла Фрэтча и его матери. Они выбросили ее из собственной
комнаты.
– И чего вы требуете?
– Прежде всего ее вещей, которые она здесь оставила. Затем
платы за две недели, извинения, а также рекомендации или гарантийного письма о
том, что она не будет очернена кем-либо из ваших домашних, в случае если
кто-либо из нанимателей попросит рекомендацию. Наконец, соответствующего
вознаграждения за испытанные моральные и физические страдания.
Бартслер обратился к Гленмору:
– Пригласи мою жену. И пусть она приведет Карла.
Гленмор вскочил на ноги и с ловкостью, неожиданной для
мужчины его веса, мягкими шагами, тихо и бесшумно, как кот, вышел из комнаты.
На его губах играла усмешка сдерживаемой радости.
– Прежде всего, – отозвался Мейсон сразу же после ухода
Гленмора, – я хотел бы попросить собрать вещи и одежду мисс Рэджис, чтобы я мог
забрать их с собой. Что касается остального, то я советовал бы вам обратиться к
своему адвокату. Я не хочу, чтобы меня подозревали в желании воспользоваться
положением.
– Мне не нужен адвокат для того, чтобы управиться с этим
делом, – ответил Бартслер. – Я вообще не хочу, чтобы Диана уходила.
– Я думаю, что вы не предполагаете, что она останется после
того, что произошло. Это исключено.
Бартслер нахмурился.
– Я не допустил бы этого ни при каких обстоятельствах, если
бы знал, что это может случиться. Я совершенно этого не понимаю. А впрочем,
может быть, и понимаю. Посмотрим.
