– Что ты собираешься теперь предпринять?
– Попробую узнать, почему подбитый глаз Дианы довел до
убийства Милдред, – сказал Мейсон.
– Ты по-прежнему так думаешь?
– Все указывает на то, что эти два факта имеют между собой
непосредственную связь.
Мейсон перелистал остаток исписанных страниц и остановился
на последней. Под датой двадцать четвертого внизу имелась короткая,
таинственная заметка:
«Говорят, что владение – это девять десятых правильности. Я
буду нехватающей десятой».
Больше в дневнике ничего не было. Делла вопросительно посмотрела
на Мейсона. Мейсон открыл портфель и достал толстый желтый конверт. Он вложил в
него блокнот, написал на конверте адрес Деллы, наклеил марки. Встал, вышел из
отеля и бросил посылку в почтовый ящик.
– Готово, – сказал он.
– Что теперь?
Мейсон усмехнулся.
– Едем в офис. Если сержант Холкомб что-то готовит, то лучше
узнать об этом немедля. Иначе он явится с ордером посреди ночи и вытащит нас из
постелей.
– Будет бал, – вздохнула Делла.
– На этот раз, – фыркнул Мейсон, – музыку будем заказывать
мы.
Они сели в машину, и Мейсон медленно тронулся с места.
– Послушай, Делла, должна же ведь все-таки быть какая-то
связь между… Ах, черт бы меня побрал!
– Осторожно! – вскрикнула Делла.
Мейсон резко свернул, едва разминувшись со встречной машиной,
подъехал к тротуару и выключил двигатель. Делла посмотрела на него с
беспокойством.
– Тебе плохо?
– Не понимаешь, Делла? Я нашел!
– Что нашел?
– Ключ ко всему этому проклятому делу! Мне должно было это
прийти в голову значительно раньше! Все время это было у меня на ладони.
– О чем ты говоришь?
– Помнишь, как Диана рассказывала нам в первый раз о своем
синяке? Разговаривая с Милдред, она должна была сказать ей то же самое…
Его оборвал на полуслове резкий звук полицейской сирены – не
высокий, пронзительный вой, а низкий предупредительный стон. Мейсон поднял
глаза и увидел две подъезжающие полицейские машины. Одна машина остановилась
сразу же за ними, другая преградила путь впереди.
– Ну, вот! – сказала Делла вполголоса.
Машина сзади была обычной патрульной, в то время как вторая
оказалась специальным автомобилем управления полиции. Из этой второй машины
выскочил доведенный до бешенства сержант Холкомб, за ним следом появился
лейтенант Трэгг. Мейсон достал из кармана портсигар.
– Закуришь, Делла? – предложил он.
Он подносил Делле спичку, когда в окошке появилось
разъяренное лицо Холкомба.
– Что вы позволяете себе, Мейсон?! – закричал он. – Что вы
вытворяете?
– Даю прикурить своей секретарше, – ответил Мейсон.
– Вы поедете с нами, в управление.
– У вас есть ордер на арест?
– Мне не нужен ордер!
– С каких это пор?
– С тех пор, как вы совершили кражу.
– Кражу? – спросил Мейсон, удивленно поднимая брови.
– Кражу из чужой квартиры.
– Ну-ну, сержант. Вы должны быть осторожнее в выражениях,
чтобы вас не обвинили в клевете. Ведь такому обращению, наверное, не учат в
полицейских инструкциях?
– Вы совершили кражу, – исходил пеной сержант Холкомб. – У
нас есть свидетели. Мы задержали того мусорщика. Вы его подкупили, чтобы он
выманил от нашего человека мусор. Вы заплатили мусорщику пятьдесят долларов! В
этом хлебе было то, что мы искали!
– И это вы квалифицируете как кражу? – с иронией спросил
Мейсон.
– С обманом.
– Разве ваш человек не отдал добровольно мусорщику хлеб,
чтобы тот его выбросил?
– Следовательно, вы совершили присвоение…
– Ошибаетесь, – сухо ответил Мейсон. – Существует право
отвергнутой собственности, представляющее собой противоположность основанию
передоверия. Эта буханка была отдана для того, чтобы ее выбросили,
следовательно, она была бесхозная. Кроме того, вы забываете, сержант, что я
являюсь полномочным представителем Дианы Рэджис, которая вскоре подаст в суд о
признании конфискованного вами письма в качестве завещания Милдред Дэнвил. По
мысли этого письма, Диана является не только единственной наследницей Милдред,
но одновременно и исполнительницей ее завещания. В результате, как полномочный
представитель Дианы Рэджис, я имею право и даже обязанность сохранять и беречь
имущество, оставленное Милдред Дэнвил.
– Не будем препираться из-за юридических тонкостей, –
ответил Холкомб. – Вы ищете драки, вы ее…
– Подождите, – вмешался лейтенант Трэгг. – Если мистер
Мейсон твердо стоит на своих позициях, считая, что он сохранил дневник в
качестве части наследства Милдред Дэнвил, то мы могли бы только утверждать, что
этот дневник представляет вещественное доказательство…
– Доказательство чего? – спросил Мейсон.
– Мы не знаем.
– Тогда вначале узнайте, господин лейтенант, а потом
утверждайте!..
– Не доводите нас до крайности, Мейсон.
– У меня и в мыслях нет ничего подобного. Я не должен
объяснять вам, лейтенант, что дневник не представляет собой доказательства. Ни
один суд не посчитает вещественным доказательством дневник, безразлично, что в
нем написано. Но вы знаете, что делаете. Кстати, можно спросить, каким чудом вы
нашли нас так быстро?
– Мы объявили общую тревогу по радио, – мрачно ответил
Трэгг. – Машина, которая первой вас заметила, передала в управление, что едет
за вами.
– Радио – поистине великолепная штука! – сказал Мейсон. –
Настоящее благословение в полицейской работе.
– Хватит молоть глупости, – занервничал сержант Холкомб. –
Где дневник?
– Не буду лгать, потому что это было бы сокрытие фактов от
полиции, – ответил Мейсон. – А я бы этого не хотел на тот случай, если дневник
все-таки окажется вещественным доказательством.
– Хорошо, хорошо, умник, где дневник?
– Под опекой Дядюшки.
– Какого еще Дядюшки?
– Дядюшки Сэма. Дневник вложен в конверт и брошен в почтовый
ящик. Если вы продолжаете считать, что это вещественное доказательство, то
советую обратиться к почтовым властям. Может быть, вам каким-то образом удастся
склонить почту Соединенных Штатов Америки выдать полиции правильно отправленную
и оплаченную посылку.
Лицо Холкомба потемнело. Несколько секунд царило полное
молчание.
– Со мной такие номера не пройдут! – взорвался наконец
сержант. – Вы хотите выиграть время…
