– Прошу вас, – пригласил он с безупречной вежливостью, хотя
и без особого энтузиазма. – Прошу подождать, – добавил он, исчезая в дверях
другой половины дома.
Делла Стрит выразительно скривила пальцы и оскалила зубы.
– Если бы этот щенок попался мне в руки! – фыркнула она.
Мейсон усмехнулся.
– Знаешь, я хотела бы посмотреть на него, когда эта поза
лопнет, как мыльный пузырь. Это…
Дверь открылась.
– Мистер Бартслер ждет, – объявил Карл таким голосом, как
будто сообщил об ожидающей их великой милости. – Я сказал, что это очень
срочное дело, – добавил он лицемерно.
– Вы так добры к нам, – прошипела Делла.
Карл Фрэтч приподнял брови с заученной медлительностью.
– Пустяки, – процедил он тоном, который мог быть как
вежливостью светского человека, так и изысканным оскорблением.
Мейсон и Делла прошли через холл в библиотеку, которая
служила Язону Бартслеру кабинетом.
– Добрый вечер, – сказал адвокат.
– Здравствуйте, мистер Мейсон. Приветствую вашу даму. Прошу
садиться. Что привело вас ко мне на сей раз?
– Мы пришли по делу Дианы Рэджис.
– А именно?
– Мы думаем, что вы можете нам помочь.
– В чем?
– В освобождении Дианы от нависших над нею обвинений.
– Боюсь, что это будет трудно, мистер Мейсон. Дело
представляется безнадежным. Есть вещи, о которых вы еще не в курсе, я узнал о
них по секрету от прокурора во время допроса. Конечно, я не могу раскрыть вам
доверительные сведения, но могу сказать, что вы плывете против течения. Против
очень сильного течения. Сомневаюсь, удастся ли вам его преодолеть.
Мейсон угостил Деллу сигаретой. Бартслер отказался от
сигареты и достал сигару. Мейсон, в свою очередь, отказался от сигары. Он подал
огонь Делле, прикурил сам, глубоко затянулся, вытянул во всю длину ноги,
скрестил их и сказал с усмешкой Бартслеру:
– Симпатичная, добродушная, полная пожилая дама, которая
слегка прихрамывает. Вы что-нибудь о ней знаете?
Не было сомнения в том, что Бартслер этого вопроса не
ожидал. На его лице отразилось искреннее удивление. Он внимательно посмотрел на
Мейсона.
– Ничего.
– Подумайте.
– Мне не нужно думать. У меня нет таких знакомых.
– Тогда я освежу вашу память, мистер Бартслер.
– Попробуйте, я с удовольствием послушаю.
– Вернемся к вечеру, когда Диана Рэджис отправилась на ужин
с вашим пасынком. Когда она вышла перед домом из такси, у дверей стояла
женщина, которая пришла к вам. Она назвала себя, но Диана не запомнила ее
имени.
– Ах, это про нее вы говорите, – ответил Бартслер. –
Действительно, приходила такая женщина. По делу о какой-то идиотской шахте.
Мейсон нахмурился. В голосе Бартслера звучала нотка
естественного вспоминания. Если он играл, то играл безукоризненно.
– А в чем дело? – спросил хозяин дома. – Что она имеет
общего с делом Дианы?
– Может быть, очень много, мистер Бартслер. Лучше скажите
мне откровенно: зачем она приходила?
– Предлагала купить мне шахту.
– Значит, вы не припоминаете?
Кровь прилила к лицу Бартслера, глаза гневно блеснули, не
оставляя ни тени сомнения в том, какие чувства он испытывает.
– Мне не нравится ваш тон, мистер Мейсон. Не нравится ваш
подход. Я точно сказал, зачем она приходила.
– Время было довольно необычное для визита пожилой дамы по
делу о шахте.
– Я тоже так считал, – ответил Бартслер. – И, собственно, не
понимаю, почему Фрэнк Гленмор принял ее. Конечно, у нее было убедительное
объяснение столь позднего визита, она говорила, что работает целыми днями и
может прийти только вечером. Утверждала, что не собиралась продавать шахту,
пока от кого-то не узнала, что я иногда покупаю… Так, обычный деловой разговор.
Но, может быть, вы мне скажете, мистер Мейсон, почему вы придаете этому такое
значение. Потому что она видела Диану Рэджис выходящей из такси и дала ей денег
заплатить за поездку? Что касается этого, то здесь нет никаких сомнений. И я не
вижу, какое значение это может иметь для дела Дианы. Эти деньги даме были
возвращены.
– Вы помните, как ее звали? – невинно спросил Мейсон.
– Да, если не ошибаюсь, миссис Кэннард. Но то, что она
хотела продать, это, собственно, была не шахта, а только заявка на шахту.
Взятые пробы показали наличие высокопроцентной руды, но разработка
месторождения не вышла из вступительной стадии. Одним словом, ничего, что могло
бы меня заинтересовать.
Мейсон сосредоточенно курил, не сводя с собеседника взгляда.
Могло показаться, что его лицо высечено из гранита.
– Ваша знакомая, миссис Д.С. Кэннард, имеет домик с обширной
площадкой на Лоблэнд-авеню, тридцать шесть девяносто один. До того дня, как она
вас посетила, она жила на доходы с довольно необычной и оригинальной профессии.
Потому что я даже не знаю, можно ли назвать это профессией.
– А именно? – спросил Бартслер. – И откуда вы о ней столько
знаете?
– Она содержала что-то вроде детского садика для детей
различного возраста, – сообщил Мейсон. – Вам это ничего не говорит?
– Вы еще спрашиваете? – почти крикнул Бартслер. – Вы
думаете, что она могла что-то знать о моем внуке?
– Все говорит за то, что ваш внук находился под ее опекой. А
после визита к вам она исчезла. Ну, может быть, теперь мы закончим эту игру в
прятки?
Бартслер резко протянул руку в направлении стола и
лихорадочно нажал на кнопку звонка. За стеной раздался звонок.
– Вы совершенно правы, – гневно бросил он. – Уж теперь я
узнаю правду.
Через минуту в библиотеку зашел Фрэнк Гленмор. При виде
гостей он приветливо улыбнулся.
– Добрый вечер. Слушаю тебя, Язон.
– Входи, Фрэнк, садись.
В голосе Бартслера было что-то такое, что Гленмор окинул его
удивленным взглядом.
– Ты помнишь миссис Кэннард, которая была здесь несколько
дней назад? – спросил Бартслер без вступления.
– Да. Довольно полная… Дайте подумать… Кажется, она немного
хромала. У нее что-то было в той местности, где в последнее время ведутся
интенсивные поиски…
– Она говорила, с чем приходила ко мне? – спросил Бартслер.
Гленмор поднял брови.
– Конечно. Она хотела продать шахту.
– Ты присутствовал при нашем разговоре?
– Да.
– Все время?
