Так произошло то «закрепощение украинцев», которое сепаратисты приписывают Екатерине II, исходя только из последнего этапа этого длительного процесса, осуществленного самими же украинцами — украинской старшиной. Екатерина II только подтвердила и оформила уже сложившиеся отношения, начатые Мазепой и продолженные последующими гетманами.
Процесс превращения бесклассовой и бессословной массы, каковой являлось население Гетманщины в годы восстания, в строго сословный, крепостнический строй конца Гетманщины, представляет собой исключительно интересное, не имеющее прецедентов, социальное явление. Тем более, что это превращение произошло без давления извне, своими внутренними силами, и почти без сопротивления страдающей от этого превращения части населения: ни крупных восстаний, ни больших бунтов принуждаемых к «послушенству» крестьян-«посполитых» не было. Но зато отдельных мелких случаев сопротивления, не выходящих из границы одного села, было множество. Обычно дело начиналось с суда, перед которым надо было доказать свое казачье происхождение и тем освободиться от крепостного права. Благодаря отсутствию документов и вследствие пристрастия судей («шляхты») дело редко кончалось успехом. Тогда обиженные несправедливостью поднимали бунты, которые жестоко подавлялись.
Историки, А. М. Лазеревский в своих «Очерках старой Малороссии» и В. А. Мякотин в своей капитальной «Социальной истории Малороссии», дают исчерпывающую и строго документированную картину этого превращения, построенную в результате долголетних изучений архивных документов того периода.
Не имея возможности задерживаться на многочисленных подробностях «закрепощения украинцев», можно рекомендовать интересующимся вопросом, кто и как провел это закрепощение, поближе ознакомиться с грудами названных двух историков.
Здесь же мы вынуждены ограничиться изложением этапов социальных изменений, приведших к тому строю, который весьма подробно изложен в «Описании Малороссии» на основании данных, собранных Румянцевым (наместником Малороссии) в 1767–1768 г.
Население
Заканчивая краткий обзор «социальной истории» 110-летнего периода Гетманщины, небезынтересно упомянуть, что ее население за этот период увеличилось почти втрое. Согласно данным Румянцева, в 1768 г. в Малороссии было 1 119 000 населения мужского пола, то есть около 2,5 миллиона всего, в то время как в момент воссоединения, как упомянуто выше, всего населения на воссоединенной территории было около 1 000 000.
Культурное слияние
За 110-летний период гетманства Левобережье претерпело изменения не только в административно-политическом устройстве и социальном порядке, о чем сказано выше, но значительно изменилась и культурная сторона жизни и пути ее дальнейшего развития.
После Люблинской (политической) и Брестской (религиозной) уний католическо-польская агрессия на Украине пошла быстрыми шагами, накладывая яркий отпечаток на всю ее культурную жизнь, в особенности на жизнь ее высших сословий, как наиболее образованных.
Ополячивание этих высших классов шло быстрее и воспринималось легче, чем переход в унию или католичество. Не было исключением и высшее духовенство, стоявшее на страже православия, но незаметно все больше и больше полонизировавшееся.
До какой степени далеко зашла полонизация — свидетельствуют многочисленные документы XVII столетия, сохранившиеся в разных архивах и до наших дней. Так, например, в 1637 г. митрополит Киевский пишет частное письмо архиепископу Луцкому на польском языке; по-польски же пишет архимандрит Киево-Печерской Лавры епископу Черниговскому в 1653 г. Таких документов можно найти немало в архивах Киева, Луцка и Чернигова.
Еще дальше зашла полонизация среди магнатов и шляхты XVII века, даже оставшихся в православии. Православный магнат Кисель пишет православному магнату Четвертинскому тоже по-польски. Магнатам подражает шляхта, а шляхте берущая с нее пример, стремящаяся сама превратиться в шляхту, казачья старшинская верхушка.
Разговорный язык тоже быстро начинает засоряться полонизмами, в первую очередь, конечно, разговорный язык высших классов, соприкасавшихся с поляками, принимавших от них слова, недостающие в народном языке простонародья, который у всех народов беднее языка более культурных классов.
Говоря о языке, надо иметь в виду, что в эту эпоху, не только на Руси-Украине и в России, но и по всей Европе разговорный, народный язык, на котором говорили, сильно отличался от языка «книжного», на котором писали и печатали немногочисленные тогда книги.
Только на рубеже XVIII и XIX столетий книжный язык и разговорный язык пошли по пути быстрого слияния.
Карамзин и Пушкин положили начало этому слиянию в языке русском, Котляревский — в языке украинском.
Еще в XVIII веке русские писатели — Кантемир, Ломоносов, Сумароков, писали на языке «книжном», равно как на «книжном» же языке писал и украинский философ Григорий Сковорода.
В эпоху же Воссоединения и непосредственно предшествующую ей на Украине «книжный» язык, по словам Грушевского, представлял из себя смесь «украинско-церковно-славянского и польского». Говоря это, Грушевский забыл упомянуть и обилие слов и целых выражений на средневековом латинском языке, знанием которого щеголяли образованные люди того времени и любили уснащать латинизмами свои письма и речи, подобно тому, как русское высшее общество XIX века уснащало свою речь французскими словами. В письмах высших классов Украины первой половины XVII века нередко можно найти десять-двадцать процентов, а то и больше, латинских слов. Все это делало «книжный» язык Украины малопонятным для простого народа. Отличался сильно «книжный» язык от народного и в Великороссии, но все же в меньшей степени, ибо в нем не было ни полонизмов, ни латинизмов.
Основной же базой «книжного» языка и Киева, и Москвы был язык церковнославянский, богослужебный язык православной церкви. Это установлено многочисленными филологическими исследованиями и не вызывает никаких возражений сепаратистов.
Вот почему оказались «без надобности» два переводчика, включенные в многочисленную свиту Бутурлина, ехавшего в 1653 году оформлять Воссоединение Великой и Малой Руси. Московские бояре и казацкая старшина понимали друг друга без всяких переводчиков, и в дальнейшем в архивах нет никаких следов о наличии переводчиков при сношениях представителей России с казацкой старшиной. Не было их и в дальнейшем до самого 1917 года. Хотя в остальных частях России с нерусским населением переводчики были обязательны, как при органах администрации, так и при судах, ибо там население действительно часто не понимало русского языка, на котором велось все делопроизводство.
Только в июле 1918 г. украинцы перестали понимать русских, и во время мирных переговоров Украинской Самостийной Державы с Россией украинский делегат Шелухин вел переговоры с делегатом России, Раковским, через переводчика, хотя оба отлично владели обоими языками. Переговоры велись публично и доставили немало веселых минут киевлянам, присутствовавшим в качестве публики при этих переговорах.
