И в первом, и во втором случае возразить Грушевскому нечего, ибо он говорит правду. Но для полноты картины нужно прибавить то, что Грушевский счел нужным умолчать:
1. — Что в ту эпоху о языке народном, его чистоте и правильности, не заботились не только в школах украинских, но и в великороссийских, французских, немецких и других народов.
2. — Что украинские культурные круги не проявили никогда инициативы для создания светских школ украинских, хотя для этого была полная возможность во время царствования Елизаветы.
3. — Что вместо этого они, совершенно добровольно, посылали своих детей в столичные, общероссийские школы, демонстрируя этим свое желание слиться с общероссийской культурной жизнью.
Результатом же всего этого было быстрое и безболезненное слияние двух культур — киевской и московской, в одну культуру — российскую, которое можно считать законченным к концу XVIII столетия. Писатели и мемуаристы Украины XVIII столетия писали уже на «книжном» языке общероссийском, очищенном от польских и латинских слов, чем отличался «книжный» язык Украины до Воссоединения.
Чтобы убедиться в этом, достаточно перечитать, например, дневник генер. подскарбия Марковича (20-е гг. XVIII века), произведения Григория Полетики, Капниста, Конисского (вторая половина XVIII века), многочисленные письма и дневники старшины XVIII века, печатавшиеся регулярно в известном журнале «Киевская Старина», посвященном истории Малой Руси-Украины.
Произошло ли это слияние добровольно и без принуждения, или это, как утверждают украинские шовинисты-сепаратисты, вовсе не слияние, а принудительное поглощение высшей, украинской культуры низшей культурой поработивших Украину великороссов?
Вот что писал по этому вопросу отец украинского сепаратизма проф. М. С. Грушевский: «Новое украинское панство с готовностью и поспешностью шло навстречу желаниям российского правительства: не только приспособлялось к новым порядкам, но и принимало культуру новой державы, русский язык, официальный и литературный, невзирая на то, что культура русская стояла еще очень низко.
Несколько десятилетий тому назад, во времена Дорошенка и Мазепы, украинцы были первыми учителями в Московщине, которые пересаживали туда достижения украинской культурной жизни. А во времена Петра почти все высшие духовные должности в Московщине позанимали киевские воспитанники, украинцы, и даже в московских школах вводили вначале украинский выговор, переламывая московских парней на украинский язык» (Ист. Укр., стр. 429, изд. 1917 г.).
Правда, в другом месте Грушевский пишет о «давлении Московской цензуры на украинскую литературу» и приводит два случая этого «давления»: запрещение печатать акафист св. Варваре, «по причине неправильного языка», и требование Петербурга применения вновь введенного для всего государства гражданского шрифта.
Но так как, по признанию самого Грушевского, «книгопечатание на Украине находилось в руках духовенства», а высшие духовные посты общегосударственного значения, как приведено выше, были замещены украинцами, киевскими, то выходит, что и «давление» происходило не от великороссов, а от своих же украинцев, которые очищали «книжный» язык (на котором тогда только и печаталось) от полонизмов и латинизмов — наследия польского владычества.
Печатать же тогда что-либо на народном языке нигде никому не приходило и в голову, как об этом упомянуто выше.
Приведенных примеров и цитат из произведений идеолога сепаратизма и творца мифа о «порабощении и угнетении» украинцев великороссами, полагаю, достаточно, чтобы вынести решение о том, было ли слияние русско-украинских культур в период Гетманщины добровольным или принудительным — результатом «порабощения и угнетения». Совершенно очевидно, что оно было добровольным и соответствовало настроениям и Великой, и Малой Руси-Украины.
Наши предки XVII и XVIII веков понимали обстановку и не пытались навязывать особенностей, сложившихся под Польшей, на территории двух губерний, «киевской культуры» всей огромной России, как это делают теперь галичане сепаратисты, навязывая особенности быта и культуры далекой, полонизированной и окатоличенной маленькой окраины — Галиции всей Украине.
Заканчивая гетманский период Левобережья, приведший к превращению Гетманщины в две «малороссийские губернии» (Черниговскую и Полтавскую), необходимо отметить, что именно этот период украинские сепаратисты изображают в своей приспособленной для политических целей «истории» как период насильственной ломки быта и культуры Украины «поработившей» ее Россией:
в области культурной — принудительная русификация и уничтожение «украинской культуры»;
в области социальной — закрепощение крестьян и создание феодально-сословного строя;
в области политическо-административной — ликвидация всех «вольностей казацких».
Мы рассмотрели выше достаточно подробно и объективно все изменения, происшедшие в этот период, и с полным основанием можем эти утверждения сепаратистов назвать извращением истории, не выдерживающими никакой объективной критики.
На самом же деле в области культурной произошло добровольное слияние; в области социальной — все изменения произошли по инициативе украинской старшины — Россия их только подтвердила; в области административно-политической — инициатива изменений, нередко принудительных, действительно исходила от России, и действительно «вольности» выборной старшины были в той форме, в которой они существовали в момент Воссоединения, ликвидированы.
Но зато старшины приобрели другие «вольности» — вольность потомственного дворянства Российской империи, а вместо права «послушенства» посполитых — право владения крепостными крестьянами. То есть от изменений не проиграла, а выиграла.
Что же касается местного административного аппарата, то (кроме назначаемых из Петербурга губернатора и высших губернских чиновников) он полностью остался в руках старшины, превратившейся в потомственных дворян: они выбирали суд и полицию из своей среды, а предводитель дворянства являлся как бы хозяином уезда.
Не проиграли и казаки, не попавшие в число потомственных дворян. Они превратились в свободных земледельцев.
Оба врага Украины — крымские татары и Польша, с которыми раньше велись непрерывные кровавые войны, были обезврежены общероссийскими силами. Крым завоеван, а Польша низведена на положение третьестепенного, к тому же разлагающегося государства и не могла угрожать Украине. Потребность борьбы на границах отпала. Поэтому вместо постоянной, весьма обременительной военной службы казаки постепенно были уравнены в несении воинской повинности с остальным населением России.
Проиграли только «посполитые», попавшие в качестве крепостных крестьян к своей бывшей старшине и ее потомкам. Их положение действительно было очень тяжелое и бесправное и мало чем отличалось от положения посполитых времен польского владычества. Только что не было религиозного и национального преследования, характерного для польской эпохи. Для полноты картины необходимо напомнить, что положение крепостных-украинцев ничем не отличалось от положения крепостных в остальной России.
