Не обращая внимания на то, что Глеб сидел очень близко к нему, Ян кричал резко и громко, словно вколачивал свои нервные слова в асфальт.
— А тогда кто же это такой не похожий на меня по песку бежал?
— Это я для того сказал, чтобы менты от тебя отстали…
— Ладно, понял.
Глеб Никитин выпрямился.
— Не время сейчас нам с тобой раскисать. Потерпи. Эта сволочь где-то рядом, нужно гада быстро найти.
— Зачем?
В красных от слез и злого сигаретного дыма глазах Яна было трудно чего-либо прочитать.
— Понимаю, ты очень расстроен… Поговорим попозже. Если ты не против — подожди меня, пока я с военными немного побеседую. А потом мы с тобой все подробно, и не спеша обсудим. Пойдет?
Ян поднялся с асфальта, отряхнул джинсы. Молча обнял Глеба и, не глядя ему в лицо, сел в машину.
…И опять сильное солнце волной теплого воздуха охватило и плечи, и шею, прогоняя из тела последнюю мерзкую дрожь.
Глеб еще раз глубоко вздохнул, огляделся и направился к тем же милицейским ступенькам, где терпеливо и дисциплинированно его ждал капитан-лейтенант.
— Может, я все-таки успею побриться? А потом уже и…
— Приказано прибыть срочно.
Из-под широкого козырька на бесстрастное лицо офицера мгновенно опустилась хорошая улыбка.
— Я уже доложил контр-адмиралу, что вы сегодня в отличной форме.
И, коротким движением руки пропуская Глеба Никитина вперед, решительно шагнул к «Волге» с черными номерами.
Было прохладно, приятно пахло сладким, поскрипывала кожа сидений.
Музыку Ян выключил сразу же, как только Глеб вернулся и пересел в его машину.
— Аккуратно тут у тебя. И чисто.
Глеб внимательно осмотрелся в салоне.
— Не куришь здесь?
— Нет. И никому не разрешаю. Машина-то новая.
Покусывая губы, Ян отвечал медленно, каждый раз задумываясь и глядя только вперед, через стекло.
— Когда я вечером, около семи примерно, заезжал домой, мама сказала, что вы с батей на берегу уху варите. Ну, у меня дела еще кой-какие здесь были, думал, что позже еще увидимся… Не на один же день ты ведь сюда приехал.
— А после того, как отец пришел домой, ты с ним разговаривал?
— Не видел я его больше.
Ян со стоном обхватил голову руками.
— Если бы я знал, если бы я только знал…
Горе молодого парня было неподдельным и искренним.
Смуглый и красивый, каким его запомнил с прошлых приездов капитан Глеб Никитин, сейчас он казался ему гораздо старше своих лет, особенно когда блестел в прохладе автомобиля бледно-серым тонким лицом. Кроме того, Ян неприятно, щелчками, кусал ногти на мизинцах и вздрагивал, когда Глеб громко повторял ему свои вопросы.
— Потом, вечером, когда я еще раз приехал переодеться, он уже ушел на берег. Мама говорит, что его кто-то вызвал из дому. Ну, а потом… Я вроде тоже как бы хотел посмотреть, чего там, на причалах, такое творится, но не дошел до места, не увидел вовремя батю… А-а!
Ян снова сморщился, не отводя потухшего взгляда от прилипшего снаружи к автомобильному стеклу маленького мотылька.
— Ладно, ладно. Не рви сердце.
Капитан Глеб приобнял парня за плечи.
— Все мы не смогли… Не в этом дело.
— Потом я в казино в город уехал… Две девчонки, наши, поселковые, со мной там были. Возвратились мы уже под утро, развез их по домам. Поспал немного… А в шесть, да, немного после шести, радио уже как раз заговорило, бабка Клава к нам прибежала… Мать сразу же милицию вызвала, ну все и понеслось…
— Сначала они думали, что это ты, — Ян покосился на Глеба. — А когда с тобой у них не получилось, начали вспоминать, кто бате в последнее время угрожал. Спрашивали, с кем у него конфликты в поселке были. Ну, я им и сказал, что все вроде тихо у нас с делами-то двигалось, никто не наезжал, ни с кем вроде как бы и не ссорились… Единственно, какая серьезная неприятность произошла, так это когда моторы у нас с катера украли. Так до сих пор их и не нашли. А ведь мы с батей сразу же, еще по весне, заявление в эту же милицию писали!
— Ну, вот, когда менты решили тебя выпускать, они другую версию сразу же быстро слепили, прямо при мне, в кабинете, уперлись в то, что это браконьеры ночью чего-то у наших катеров делали. А батя… типа, как раз в это время он на берег и вышел. Наверно, эти ворюги его там и пырнули.
— Ты тоже так думаешь?
Ян в очередной раз не расслышал вопроса капитана Глеба и опять нервно куснул ноготь.
Несколько минут они сидели в машине молча.
Ян то отворачивался к боковому окну, то пробовал включать музыку. Глеб не обращал внимания на его суету, прекрасно понимая состояние молодого парня.
«Совсем ведь ненамного старше моего Сашки…»
Да и самому ему почему-то тревожно думалось о некоторых неожиданных событиях и странных словах последнего дня.
Ян решился. Он рубанул воздух ладонью и повернулся к Глебу. И сразу же вызывающе посмотрел на него.
— Завязывать надо побыстрей со всем этим! Последнюю группу как-нибудь нужно провести и хорош! Все равно без бати у меня с проектом ничего толком не получится! Буду на своем микроавтобусе потихоньку возить городских теток на рынок в Варшаву… Не-а, все, а с этими извращенцами я больше дел иметь не хочу! Ведь ты сам понимаешь, Глеб, что ведь каждый раз у нас все тут на нервах, как бы что не произошло с этими тупыми иностранцами, что бы не случилось! То им одно устрой, то другое подавай!.. От каждой новой группы всегда каких-то неприятностей ждешь! Да и деньги-то, согласись, в принципе, от всей этой затеи не очень большие…
— Совсем недавно ты думал иначе…
Парень опять резко потух и уткнулся в сложенные на руле руки. Пробормотал.
— Послушай, проведи сам эту группу, а? Они завтра прилетают. Я не смогу…
И опять Глебу Никитину не пришлось удивляться.
Еще в начале этого дня он начал думать о том, как правильно выполнить все ранее взятые обязательства. Никифорыча уже нет, Ян должен быть сейчас рядом с матерью, заниматься похоронами, а он…
Да, только он сможет встретить завтрашних клиентов. Услуга оплачена, механизм запущен. Туристы-то ведь, в конце концов, ни в чем не виноваты.
«А кое-кто виноват… И его нужно найти».
— Ты прав.
Нерешительно улыбнувшись, Ян ухватил его за руку.
— Правда?! Ты согласен?! Давай, Глеб! Правильно, слушай, давай сделаем так, чтобы не облажаться, в самом-то деле, чтобы денег много в этот раз не потерять! Глеб, ты ведь сам прекрасно все знаешь, помнишь, сам ведь это придумывал, нас учил!
