Опять поднялись на натянутых канатах неуклюжие блоки, и снова прогнулась перекладина на береговых опорах.
По тонким двойным бревнам еще немного двинулась от леса к воде, качнувшись в беспорядочном плену многочисленных веревок и палок, огромная деревянная шлюпка.
Перекидывая рычаг снизу вверх уже все медленнее, юноша несколько раз взглянул в сторону от берега и от своего тяжелого груза. Сильно вздохнул пару раз, оперся на палку, вытер локтем мокрый лоб, опять вставил рычаг в самый верх обвязанного толстыми веревками барабана, собираясь тянуть шлюпку еще дальше к воде…
— Стоп! Тебе что, так сильно нравятся тяжкие физические упражнения?!
Тросы, натянутые от шлюпки к берегу, медленно закончили раскачиваться и окончательно провисли. Вместе с ними успокоились вершинки двух маленьких сосен.
Улыбаясь, юноша скрестил ноги и устало опустился на песок прямо под большой уродливой лебедкой.
— Еще день такой дикой работы и я на каждом углу буду кричать, что Робинзон был прав!
— А если не бросишь вредной привычки завтракать пивом — я попрошу Ализе всегда загорать прямо в шлюпке! Будешь тогда целыми днями тянуть свой корабль вместе с продюсером. Пойдет?
— Без комментариев…
— До чего же быстро и с удовольствием люди иногда соглашаются быть мудрыми.
Мужчина в белой майке и темных шортах подошел к укрепленной на штативе видеокамере, около которой уже аккуратно собирал разноцветные шнуры еще один молодой парень.
— На сегодня все. Закончили.
— Ура! Шеф наконец-то вспомнил, что сегодня воскресенье!
— А он и не забывал.
— Михаил, — мужчина снова повернулся к невысокому пареньку. Тот с готовностью скинул наушники на шею. — Заруби себе на носу, что аппаратуру ты должен останавливать обязательно по отмашке, а не после моей команды «Стоп»! Понял? Посторонние звуки не должны идти в эфир. Он здесь один. Никого рядом нет, ясно? Иллюзия одиночества должна быть полнейшей.
Упитанный Миша сконфуженно кивнул головой.
— Ладно…
— Я есть хочу! Мяса хочу! Окрошки хочу! Всего хочу!
Трудолюбивый юноша счастливо раскинулся на песке в тени невысоких деревьев, забавляясь и не глядя из-под опущенной на глаза руки ни на кого, гудел на одной ноте.
— Ласки хочу! Мира во всем мире хочу! Таскать это корыто больше не хочу-у!
— Ализе, дай нашему мощному труженику самый большой кусок мяса!
Захохотав, мужчина показал размахом рук предполагаемые размеры пищи. Стоявшая около автомобильного прицепа молодая черноволосая женщина улыбнулась.
— Хорошо, босс. Я сделаю это. Сашка будет доволен.
— Все! Я купаться! Кто со мной — тот герой! Приступаем к водным процедурам.
Одним махом старший сбросил себе под ноги майку, пнул по сторонам в песок сандалии, аккуратно снял с шеи и положил на одежду две тонкие золотые цепочки.
— Эх, Морозова!
Провел руками по голове, по коротким, с проседью, волосам, сильно вздохнул всей грудью. Оглядел прозрачными синими глазами дальний берег. Коротко разбежавшись по мокрому песку и мелкой зыби, с брызгами ухнул в блестящую воду.
— И еще.
Помидоры блестели цельными красно-желтыми прозрачными боками, огурцы же, разрезанные вдоль по четвертям, длинно развалились на маленьких пластиковых тарелочках. Куски черного и белого хлеба, заботливо прикрытые от солнца салфеткой, сухо сыпали с краев мелкие крошки на скатерть.
В легкой сосновой тени им всем было хорошо.
— И еще…
Тот, кто еще недавно так уверенно командовал на берегу, протянул руку за солью.
— Робинзону, как тебе известно, было двадцать семь лет, когда он попал на свой замечательный остров. Ты пока моложе. Но такой же, как и он, изнеженный, не приспособленный к тяжелой телесной работе. Впрочем, это и к лучшему. Вас уравнивает то, что ты обладаешь гораздо большими, чем этот юный англичанин, познаниями в технике и непроизвольно пользуешься в своей повседневной деятельности некоторыми прогрессивными инженерными достижениями… — Мужчина улыбнулся одними глазами. — Но правильно закручивать шурупы ты все равно не умеешь!
— Зато я, в отличие от твоего Робинзона, абсолютно лишен жажды наживы!
— Это временное явление. Распробуешь… Подай мне, пожалуйста, минералку.
— Ализе, ваше мнение об актерских способностях этого маленького хвастуна?
Хорошо улыбнувшись, женщина потерла остренький, красный от солнца носик.
— Он бы мог успешно сниматься в Голливуде…
— Во! Я же тебе говорил!
Светловолосый юноша восторженно вскочил с раскладного стула, размахивая недоеденной куриной ножкой.
Старший с усмешкой посмотрел на него и молча качнул пальцем в сторону Ализе.
— Ну, продолжайте, милая. Сашка, по-вашему, мог бы сниматься в Голливуде… Так?
— Да.
Молодая женщина прищурилась.
— …Но только в роли самого-самого большого хвастуна!
Со смешным грозным рычанием Сашка закусил уже обглоданную косточку, выскочил из-за стола и с широко расставленными руками бросился в сторону Ализе.
Старший легко остановил его, схватив одной рукой за короткую штанину.
— Запоминай, малыш! Французские женщины всегда вовремя хвалят мужчин.
Хохотали все.
Миша откинулся на спинку легкого стульчика, Ализе, вытирая губы бумажной салфеткой:
— Ладно, продолжайте угнетать меня и дальше…
Сашка притворно надулся и обиженно отодвинул от себя тарелку с крупной лесной малиной. Но, увидев, как облизывается напротив него Миша, спохватился и одним движением запихнул в рот сразу же несколько ягод.
— А откуда он мог взять в те времена такую лебедку, как у нас? А?
— На парусных кораблях в семнадцатом веке уже были подобные вороты для подъема якорей. Робинзон Крузо мог знать принцип их действия, не раз мог наблюдать, как работали на ручных шпилях матросы вымбовками, какое количество какого троса наматывалось при этом на барабан. У него было достаточно времени после крушения, чтобы посмотреть, как этот механизм устроен на его разбитом корабле, он даже мог благополучно перевезти его целиком на берег. Или снять отдельные детали. При желании, конечно…
— Ну, у тебя-то желания сверх всего! Ты же ведь мог взять для проекта и шестивесельный ял, а не эту дурацкую безразмерную баржу! «Шестой» ведь идеально подходит по размерам под английские корабельные шлюпки! Так ведь? Признайся?!
— Ты прав, малыш. Не спорю.
Тщательно выбрав на блюде упругое перышко зеленого лука, старший сосредоточенно пошевелил губами, нацеливаясь еще и на маленький, полный яркого солнечного света, помидорчик.
