«Похмелье — расплата природы за излишества…»
Глеб предвидел все это с вечера и поэтому не очень настойчиво отправлял своих подопечных в сторону накрытых к завтраку столиков гостиничного ресторана.
По очереди смущенно перемещаясь мимо Глеба, интернациональные мужчины одинаково устало опускались на твердые стулья и с отвращением смотрели на приготовленную для них теплую пищу.
Почти все они забавно похоже и жадно пили минеральную воду из бутылочек.
Но были среди слабаков и несомненные герои. Не думая о мелочах, опытный Крейцер из Бремена дисциплинированно запихивал в себя горячую тушеную капусту, а черноволосый О'Салливан круглыми внимательными глазами изучал вареное яичко, которое вскоре ему предстояло вкусно скушать.
С улицы в холл быстрыми шагами вошел и огляделся по сторонам румяный взъерошенный Тиади. Заметив близко от себя Глеба, он подмигнул ему, приложил палец к губам и поспешил в лифт.
«Ну, теперь полный комплект! Начинаем! Отставить позывы к тошноте, ребята…»
Опустив пустую чашку на подоконник, капитан Глеб решительно направился к завтракающим иностранцам.
— Приятного аппетита! Надеюсь, что вчерашнее боевое настроение сохранилось у всех?
Очень бледный лицом Мерфи отрицательно покачал головой.
Глеб угрожающе навис над рыжим английским загривком.
— Паникеров к стенке! Я же говорил, что будет трудно! Не поверили?! Приказываю всем есть! Напрягитесь, преодолейте себя!.. Жратву по карманам не прятать! Обедать будем теперь только в море! И не ныть, что у кого-то болит голова!
Следующие пять минут были заполнены медленным и траурным позвякиванием столовых приборов.
Скользнув незаметной тенью, за крайний столик без звука присел Тиади. Он явно услышал последние слова Глеба и понял смысл текущей профилактической беседы. Бельгиец явно тоже не хотел кушать после приятных и хлопотных ночных приключений, но полностью поддерживая своего яростного командира, он демонстративно шустро резал ножом сосиски и запивал их густым, совсем еще не остывшим какао.
Два ящика холодной минералки Глеб приказал отнести в автобус.
Никто особо в салоне не смеялся, переговаривались тихо, многие дремали.
Большого Кольку вырвало только за городом, на скорбном пятнадцатом километре.
Через час, когда уже подъезжали к казармам, почти весь коллектив ожил. Немцы пытались коллективно петь старинные военные песни, а шведы бубнили что-то свое, показывая друг другу мелькающих за окном автобуса грязных коров и овечек.
…Залы огромной гарнизонной бани пугали гулкой пустотой. Раздевалка пахла хозяйственным мылом и беспощадно вываренными березовыми вениками. Ирландский ботаник по имени Стивен сунул было голову в дверь холодной парной, но с отвращением сморщился и резво встал в строй вместе со всеми.
На длинных скамейках их уже ждали аккуратно разложенные комплекты камуфляжной формы, причем поверх каждой стопочки свернулся ремень с блестящей пряжкой, а под скамейкой по линейке выстроились ботинки с высокими берцами.
В центре зала стоял ОН.
Легкая пятнистая куртка на ЕГО теле и такие же песочно-коричневые штаны с множеством накладных карманов недвусмысленно напоминали всем окружающим об операции «Буря в пустыне». Рифленые подошвы высоких светло-замшевых ботинок упруго попирали бетонный пол раздевалки и некоторое количество не подметенных ранее березовых листиков. Черный берет на ЕГО голове был со значением заломлен в трех стратегических плоскостях. Большие капли темных солнцезащитных очков явно отражали в свое время еще рассветы воюющего Вьетнама.
Корпусной блеск мощного фонарика и удивительная по объему фляжка подчеркивали скромность ножен, в которых очень убедительно покачивался большой и красивый кинжал.
Ремни сумки-сухарницы туго перетягивали ЕГО стройную талию.
В лучах утреннего солнца, которое уже достаточно сильно проникало в зал сквозь закрашенные белой краской банные окна, перед всеми стоял Бориска-великолепный.
— Здравствуйте!
Юные щеки помощника рделись гордостью и ожиданием похвалы.
Судя по общей реакции европейцев, им решительно понравился внешний вид Бориски и многие из них, если не все, моментально подумали, что сейчас будут выглядеть также милитаристски шикарно. Но это было невозможно в принципе.
… Еще в самом начале проекта, ожидая свою первую группу, Виктор Никифорович Усманцев в волнении закупил для всех участников новенький камуфляж и необходимые аксессуары к нему. Потом он жаловался по телефону Глебу, что обошлась эта затея дороговато, да и на обратном вылете тех иностранцев, которые пожелали взять с собой на память о приключении почти неношенные военные штаны и куртки, притормозила почему-то аэропортовская таможня. Напряжения были ему не нужны, доброе имя дороже, в общем, Никифорычу пришлось тогда немного покумекать над этим вопросом.
Боцман — это ведь не профессия, а призвание, и, недолго смущаясь, старый моряк договорился с флотскими тыловиками о том, что они ему уступят на взаимовыгодных условиях некоторое количество обмундирования второго, а то и третьего срока носки. Тщательно постирать и прогладить уже использованный российскими салагами камуфляж большого труда не составляло.
Боцман часто смеялся, вспоминая ситуацию, когда один солидный европеец, кажется, французский биржевик, стал пристально и брезгливо рассматривать заштопанную дыру, бесстыдно расположившуюся на самом животе его застиранной пятнистой куртки. Никифорыч тогда вскользь заметил, что эта форма поступает на их войсковые склады из горячих точек.
«Бывают следы от пуль и осколков. Иногда кровь…»
«И даже из Чечни?!» — разом изумились тогда все участники. Француз был горд. Те же, кому досталась более-менее целая, без отметин, одежда, весь поход чувствовали себя ущербными и несчастными.
Но ремни с медными бляхами и высокие ботинки боцман всегда готовил для гостей непременно новые!
Никто и никогда в переодевании не смущался. Не стали взаимно краснеть и эти.
Широкий датчанин, наполовину скинув с себя штатскую одежду, откинулся назад, на жестяную дверцу шкафчика. Он и в автобусе пил холодную воду, и здесь не мог жадно оторваться от маленькой запотевшей бутылочки.
Остальные гоготали, поминутно спрашивая о мелочах Глеба и Бориску.
В общей толпе выделялись спортивными загорелыми телами Тиади, Макгуайер и О'Салливан. Педантичный итальянец был на удивление мощно сложен. Остальные персонажи были примерно одинаковы: тоненькие ножки, дряблые пузики и светлое нижнее белье.
Первым делом немцы стали рассматривать свои именные нашивки.
Вся процедура была давно и подробно проработана, сбоев и ошибок не должно было быть, но капитан Глеб все равно внимательно наблюдал за развитием событий и, особенно, за организационными действиями Бориски.
